Tangu пишет..

Мне не понять бездушный этот свет!
Вот календарь, и тот бесчеловечен:
Дня мазохиста в нём, представьте, нет,
Не выделен и красным не отмечен.

Есть День студента, День кадровика,
День кузнеца и даже День таксиста,
Но ни в одном календаре пока
Не отвели денёк для мазохиста.

Неужто не заслуживает тот,
Кто день за днём привык страдать безвинно?
Кто у станка не меньше устаёт,
Чем токарь или, скажем, балерина?

Не заслужили те, кто через боль
Идеи БДР внедряет в массы?
Кто заслоняет общество собой
От разных типов, мрачных и опасных?

Пусть те молчат, кому горячий воск
И иглы не внушают оптимизма,
Кому в сабспейсе не сносило мозг,
Кому страшна с лидокаином клизма.

Пусть те покурят тихо у стены,
Кто с током не устраивал забавы.
Они сегодня осознать должны,
Кто здесь крутой и кто достоин славы.

Мне стало ясно нынче, на заре:
Я не могу несправедливость видеть…
Дня мазохиста нет в календаре,
Но всё ж за мазохиста грех не выпить!

Урок ботаники

Послушай, родная, что выдумал я,
Зажёгся идейкою свежей:
Сегодня ты будешь училка моя,
А я – ученик твой прилежный.

Ты узкую юбку с разрезом надень,
Купи в магазине указку,
И мы превратим этот пасмурный день
В порочную яркую сказку.

Я видел училок до встречи с тобой,
Но ты на других не похожа,
И в вырезе блузки твоей голубой
Маняще-атласная кожа…

Входи же скорее, звонок прозвенел!
Я встану – приветствия ради.
Я доску помыл, я принёс тебе мел,
Сложил аккуратно тетради.

Указка блестящим своим остриём
Скользнёт по знакомой картинке.
Я знаю: сегодня мы речь поведём
О пестике и о тычинке.

Зови меня голосом строгим к доске,
Я выйду: ну, надо так надо.
Но всё, что я знаю об этом цветке,
Забуду под пристальным взглядом.

Ты можешь вздохнуть, что расстроена, мол,
Моим положеньем тревожным,
А я буду молча, уставившись в пол,
Стоять и краснеть безнадёжно.

Ты скажешь, что вновь я отбился от рук,
Пора позвонить моей маме…
А я подойду к тебе ближе и вдруг
Вопьюсь в твои губы губами.

А руки мои позабудут про стыд,
Под юбку полезут развратно.
Ты будешь противиться, делая вид,
Что это тебе неприятно.

А я обнаглею, а я войду в раж –
Грози мне потом педсоветом,
Но кончится день тематический наш
Хорошим глубоким минетом.

Эпитафия

Эй, прохожий! Ну, смелей
Подойди к граниту!
Здесь, в кладбищенской земле
Спит Садист маститый.

Даже если ты в душе
Против всякой боли,
Подойди: Садист уже
Тих и всем доволен.

Не смотри, что здесь сейчас
Полустёрто имя,
Просто руки юных маз
Связаны другими.

На помойке верный хлыст
(Сын не близок Теме),
И лежит в земле Садист,
Позабытый всеми.

Вот и ты, у этих плит
Постояв немного,
Тихо скажешь: «Значит, спит?
Ну, и слава богу!»

Острые приступы слёз нерастраченной нежности
В горле неловким комком.
Всё предсказуемо, весь подчинён неизбежности
Этот роман ни о ком.

Только вечерняя тьма под прикрытыми веками
Станет покоем манить:
Нет здесь героя, и не о ком плакать, и некому
Спутать сюжетную нить.

И для чего бесконечно терзаться вопросами?
Так безнадёжно – увы! –
В парке ржавеет фальшивое золото осени –
Призрак последней главы.

Возвращалась с работы,
И случился грешок:
Сам собою чего-то
Сочинился стишок.

Не кривой, не корявый,
Что ни слово – в строку.
И надежда на славу
Поселилась в мозгу.

Та надежда простая
Греет, словно камин:
Может, кто прочитает
И расскажет другим?

Может быть, в Интернете,
Скажем, лет через пять
Будут чьи-нибудь дети
Моё имя искать.

Будет в толстом журнале
К юбилею статья,
Чтобы люди узнали:
Автор ЭТОГО – я!

Люди сердцем услышат
Силу строчек моих.
Может, даже напишет
Кто-то песню на них.

Эту песню по миру
Голоса пронесут,
Будут петь на Памире
И в Булонском лесу,

По-китайски, на идиш,
В каждой-каждой стране…
И тогда ты увидишь,
Как ошибся во мне!

Сказка на ночь.
Ну, вот… А теперь лежи смирно, а я буду рассказывать тебе сказку… Страшную? Да нет, не очень. Про Красную Шапочку…
Нет, ты не знаешь этой сказки. Нет, это не та сказка, где были ещё Тимур и его команда. В моей сказке есть только Красная Шапочка и Серый Волк. Нет, бабушки нет. Что я, геронтофил какой-нибудь? И мамы нет. И вообще Красная Шапочка была сирота. Сама подумай, какие нормальные родители отпустят сформировавшуюся уже девушку одну в лес?... Почему девочку? А-а, ты думаешь, что Красная Шапочка была девочка? Ну, говорю же, что ты не знаешь этой сказки!
Так вот, пошла Красная Шапочка в лес… Зачем? Ну, как же! Чтобы отнести пирожки ба… Ах, ну да! Мы же договорились, что бабушки у неё было. Ну, она просто пошла погулять… Впрочем, ты права, у неё должен был найтись повод. Иначе что о ней подумали бы в деревне? Ведь эти две потаскухи – Синяя Шапочка и Зелёная Шапочка – на каждом углу трезвонили о том, как лихо они в прошлую субботу съездили в этот самый лес на шашлычки… В общем, будем считать, что Красная Шапочка пошла за грибами. И взяла с собой… Какую корзинку? Для грибов? Ладно, пусть будет корзинка. А в корзинке… Нож? Ну, ты садюга, девочка моя! Ах, нож для срезания грибов! Нет, не нож. В корзинку Красная Шапочка положила презервативы. Что значит, грибам презервативы ни к чему? Грибам-то, может, и не к чему, а вот ОТ грибов… Это ты потом поймёшь. И вообще, какая порядочная девушка ходит в лес без презерватива?
Вот идет она по лесу. И идёт, заметь, по са-а-амой длинной дороге, обходя холмы и овраги… Да не елозь ты! Щекотно? А так?... Идёт она, значит, а навстречу ей Серый Волк. И говорит он ей… Как ты думаешь, что? «Я тебя съем»? Нет, это был воспитанный, вежливый Волк, что и тебе не помешало бы. Сначала он сказал ей: «Здравствуй, Красная Шапочка! Что это ты делаешь одна в лесу?» А она в ответ как заверещит: «Не ешьте меня, Господин Волк! Лучше сделайте со мной что-то другое». И показывает ему свою… корзинку, правильно. В которой, как мы помним, лежат презервативы. Волк головой покачал: «Ах ты, развратница! Ну, ладно, становись на колени и проси пощады. Тогда я тебя, может быть, отпущу. Потом…»
И Красная Шапочка встала на колени. Ты, небось, думаешь, что это было удобно и приятно, вроде как когда я ставлю тебя на колени на мягкий коврик? Нет, тропинка в лесу была каменистая, валялись на ней еловые иголки и сосновые шишки! Но Красная Шапочка послушно стояла и просила у Волка прощения. И ещё она сказала, что если Волк захочет, чтобы она что-нибудь сделала своим ротиком, она с удовольствием это сделает, лишь бы только её не съели!
Серый Волк ужасно возмутился. «Ты гадкая, порочная девушка! – сказал он. – Впервые на этой неделе я встречаю такую бесстыжую паршивку! За это ты будешь строго наказана!» Он взял большую верёвку (вот такую!) и связал Красной Шапочке руки. Перекинул он эту верёвку через толстый сук так, что ноги Красной Шапочки едва касались земли, стащил с девушки юбку вместе с трусами и вытянул из брюк ремень… Говоришь, у Волков не бывает брюк? Ну и что! Брюк не было, а ремень был. Зачем ремень, если нет брюк? Логично!... Что ж, огорчился Волк по поводу отсутствия брюк и ремня, но потом хорошенько подумал, огляделся вокруг и срезал несколько хороших берёзовых прутьев.
«Ай!» – взвизгнула Красная Шапочка, когда розги оставили на её теле первые розовые полосы. А потом ещё: «Ай!» И ещё: «Ай-ай-ай!» и «Простите меня! Я больше не буду!» Девушка знала, что ори не ори – толку не будет, ведь в этой сказке, если помнишь, есть только Красная Шапочка и Серый Волк. И Волк об этом тоже знал, поэтому не торопился. Когда ягодицы… Ах, я тебе забыл сказать, что в лесу водились комары. Это были не те чахлые городские комарики, которых мы с тобой вечерами травим фумигатором. Нет, это были большущие, злые и голодные комары. Почувствовав появление в лесу разгорячённой молодой плоти, они слетелись со всех сторон и принялись Красную Шапочку кусать: и за руки, и за ноги, и за попу, и за… Всюду, короче!... Ну, всё, всё! Хватит смеяться!
Когда ягодицы девушки приблизились в цветовом отношении к её шапочке, Волк отвязал верёвку от ветки и стреножил добычу, чтоб не брыкалась. Ты не знаешь, что значит стреножил? Нет, глупенькая, у Красной Шапочки, конечно же, не было три ноги. Сейчас я тебе объясню, только ты мне не мешай… Ну, вот, теперь понятно? Потом Волк перебросил её через плечо и понёс в тёмную чащу, где был у него очень подходящий и многократно опробованный в деле пенёк. На этот пенёк он и положил Красную Шапочку лицом вниз, расставил её коленки пошире и к выступающим корням привязал.
И почувствовала Красная Шапочка, как что-то большое и твёрдое стало проникать в неё. А палец свой Серый Волк вставил… Ну, чего ты? Чего? Больно? Ну, потерпи немного, сейчас будет хорошо! Вот так. Вот так… Так… Хорошо, да? Вот умница! Вот… и… сказке… ох!...

Катюша
Александру Вулых с глубочайшим преклонением перед его талантом

Часть первая.

В жизни случайность довольно серьёзная вещь,
Это мечтатели знают и знают поэты.
Я же, как только зайдёт о случайности речь,
Сразу всегда вспоминаю историю эту.
***
Девушка Катя была не совсем молода,
В прошлом далёком остались мечты её юные,
Голову мыла она далеко не всегда,
Не увлекалась Кензо и иными парфюмами.

Катя сама на себе уж поставила крест,
Встречных мужчин не звала, не манила улыбками,
Губы не красила и избегала тех мест,
Где предлагают бельё кружевное со скидками.

Раз, возвращаясь под вечер с работы домой,
Катя, не зная сама, шла навстречу событиям:
На перекрёстке в красивой витрине цветной
Новый бутик бельевой возвещал об открытии.

Кто-то подумает: дальше скорее всего
Купит Катюша трусы на последние денежки,
И вместе с ними войдёт в её жизнь волшебство -
Что-то навеки изменится в жизни у девушки...

Нет, я не верю, признаться, таким чудесам,
Не позволяю себе уходить от реальности.
Катя к тому же была равнодушна к трусам,
Да и рассказ мой, напомню, пойдёт о случайности.

Не кружевная интимность её привлекла
(Ну а корсеты заставили даже поморщиться),
Надпись помельче за призрачной гладью стекла:
Дескать, нужна позарез магазину уборщица.

Цифры оклада на белом листке увидав,
Катя шагнула невольно к пространству витринному.
Так бандерлоги туда, где танцует удав,
Сами идут, подчиняясь гипнозу змеиному.

Пусть говорят, будто в мире случайностей нет,
Будто события - звенья цепи, и так далее...
Катя шагнула - и в тот судьбоносный момент
Встретились Катин ботинок и чьи-то фекалии.

Следом за тем (так бывает порою в кино),
Чуть поскользнувшись, на миг потеряв равновесие,
Катя упала - и прямо, представьте, в говно.
Вам-то смешно, а Катюше нисколько не весело.

Кто на пути её встал: человек или зверь?
Кто так безжалостно отнял надежду на лучшее?
Плакала девушка: "Что же мне делать теперь?
Ну почему я такая всегда невезучая?"

Но ведь дерьмо невозможно засунуть назад,
Вряд ли хоть кто-то с таким может справиться ребусом...
Катя вздохнула и, людям не глядя в глаза,
Молча направилась на остановку троллейбуса.

Был ещё шанс: возвратиться домой поскорей,
Переодеться во что-то не столь ароматное.
Может, судьба не закроет заветных дверей?
Может, достанется Катеньке место вакантное?

Часть вторая.

К той остановке, но только с другой стороны
Шёл не спеша Аристарх Самуилович Персиков.
Был он не в духе, и это понять вы должны:
Он свой Ленд Крузер оставил вчера в автосервисе.

Днём Аристарх Самуилович в банке служил,
Ездил по службе в Канаду и даже в Австралию.
Ну а в свободное время он был копрофил,
То есть он был не вполне равнодушен к фекалиям.

Он, безусловно, скрывал увлеченье своё
(Это ведь всем не расскажешь за ужином попросту),
Но в этот день у троллейбуса встретил Её,
Странную даму неопределённого возраста.

Он подошёл к ней, он задал невинный вопрос,
Чутко ноздрями вбирая желанные запахи,
После чего словно чёрт его в бездну понёс -
Он через час, уже дома, держал её за руки.

Бедная Катя! Она ведь по ласке мужской
Истосковалась, как будто голодный по хлебушку.
И воцарились в душе её мир и покой,
И в эту ночь перестала Катюша быть девушкой...

Что было дальше? А то, что случиться должно:
Он через месяц женился на дочке чиновника.
Катя ж с тех пор и доныне при слове "говно"
С блеском в глазах вспоминает былого любовника.
***
Пусть же случайность не самый надёжный наш друг,
И поклоняются ей лишь глупцы и невежды.
Но ведь прекрасно, когда ниоткуда и вдруг
В месте пустом загорается лучик надежды...

Солнце улыбнулось, будто бы спросонок.
Осень насорила листьями у ног.
У меня на сумке – маленький крысёнок,
Маленький, забавный бронзовый брелок.

В октябре чертовски далеко до мая,
И зима седая ждёт нас впереди.
Бронзовый комочек я в руке сжимаю:
Ты смотри, не мёрзни, веселей гляди!

Ничего, что снова день идёт на убыль,
Нечего бояться – чай, не в первый раз…
Маленький крысёнок молча скалит зубы
И на солнце светит бусинками глаз.

Резво друг за другом убегают сутки,
И для грусти осень – разве не предлог?
Только мне не грустно: у меня на сумке
Маленькое счастье – бронзовый брелок.

Там, в туманной тени прошлого,
Где-то в дальней стороне
Ты писал стихи хорошие,
Посвящая их не мне.

В золотом манящем мареве
Бесшабашных лет и зим
Ты слова свои раздаривал
Юным девушкам другим.

Не искал иного повода
И не ждал иного дня,
А другую окольцовывал -
Где-то в прошлом, до меня.

Ты был смелым, ты был искренним,
Ты не знал, что поспешил,
Что не хватит мне, единственной,
Теплоты твоей души...

Ну кто, скажите мне, виной?
Ну кто, скажите мне, в ответе?
Воспоминания о лете
За белой скрылись пеленой -

И вечные вопросы эти
Стоят между тобой и мной...

Почти поэма

Верьте иль не верьте –
Не совру ни словом:
Где-то в тихом месте
Клуб открылся новый.

Ярко не подсвечен
Вход и нет таблички,
Но народ под вечер
Подъезжал приличный.

Словом, клуба тайна
Занимала многих.
Внутрь зайти случайно
Довелось Серёге.

Вы его не знали?
Был он славным парнем.
Он точил детали
На станке токарном.

Выпивал нечасто,
Матюгался в меру –
В общем, в жизни частной
Многим был примером.

Так бы жил, возможно,
Он довольно долго,
Но неосторожно
В клуб попал Серёга.

Дверь была открыта,
Никого у входа.
Что же там внутри-то?
Много ли народа?

Вечер был в разгаре.
В зал вошёл Серёжка.
Выпил виски в баре.
Помолчал немножко.

Походил по залу.
Улыбнулся криво.
Водки заказал он
И ещё два пива.

Думал влезть на стойку,
Но потом спустился.
К публике с такой он
Речью обратился.

Он сказал им сразу
Просто, без кокетства:
Дескать, пидорасов
Ненавидит с детства,

На дух не выносит
Всяких мерзких гадов,
Что ошейник носят,
Будто так и надо,

Тех ребят, что тупо
Прутся от колготок,
А особо – грубых
Доминантных тёток.

Нет Домин на свете –
Есть больные нервы.
Просто бабы эти –
Брошенные стервы.

Чтоб единым руслом
Шли слова и дело,
Он Домину с чувством
Ущипнул за тело.

Разорвал рубаху
Психу в чёрной коже,
А потом с размаху
Залепил по роже.

А другому типу,
С внешностью маньяка,
Тоже засветил он –
Правда, без размаха.

Он и фетишистку б
В латексе облапал,
Но его так быстро
Повалили на пол,

Руки так умело
За спиной скрутили.
Что осталось делать?
Покориться силе.

Вдруг народ притихший
Расступился плавно.
В центр зала вышел
Извращенец Главный.

Он сказал Сергею
Ласково и внятно:
«Ты не любишь геев?
Это мне понятно.

В рожу дал садисту?
Уважаю, браво!
Да и мазохистам
Мог бы врезать, право.

Публика без звука
Всё б тебе простила,
Но зачем ты, сука,
Тронул некрофила?!

Это, если хочешь,
Наша честь и гордость –
Он один всего лишь
На Москву и область.

За фингал под глазом
(Уж прости, Серёга)
Будешь ты наказан.
И наказан строго.

Клин, я так считаю,
Вышибают клином.
Отдаю тебя я
Этим двум Доминам.

Что ты испытаешь,
Не сказать стихами,
Кем ты их считаешь,
Девочки слыхали.

Разного размера
Ждут тебя девайсы.
Нормы БДРа
Вспомнить не пытайся,

Не ищи подмоги
У охранной службы –
Эти к гомофобам
Не питают дружбы…

Кстати, вы, ребята,
За прокол в работе
Завтра к тёте Кате
В медсанчасть зайдёте.

А тебе, Серёжа,
Прямо, в эти двери.
Встретимся, быть может.
Впрочем, не уверен…»

***
Музыки не слышно,
Клуб закрылся на ночь,
А следы парнишки
Потерялись напрочь.

Вроде бы по слухам
Он в живых остался,
Но с тех пор по клубам
Больше не шатался,

Поселился где-то
На вершине горной.
По другой легенде,
Стал сниматься в порно,

Приз на фестивале
Получил престижном,
И его видали
В Риме и в Париже.

Обожаю Ваши творения )))

Ну тогда ещё одно... оно уже было здесь, но благополучно убыло в архив)))

Поэт и Элита

Служба непростая у пиита,
Прям не пожелаешь и врагу:
Вот, к примеру, встретится Элита -
Мимо бы пройти, да не могу...

Мне бы жить себе, и горя мало!
Мне б писать - нетленное, своё!
Но Элита, сучка, задолбала,
Трудно игнорировать её.

Поутру газету открываю -
Застревает в горле бутерброд:
Вот Она - улыбками сияя,
Занимает целый разворот.

Вечером посмотришь "Кармелиту"
И, едва переключив канал, -
Так и есть! - нарвёшься на Элиту
(Чтоб ей стаю ёжиков в анал!).

Хочешь к ночи заглянуть на форум,
Отдохнуть от повседневных мук -
А и там сидит уютный кворум
Беспардонных Элитарных сук!

Хошь не хошь - давай, руби с размаху:
Обличи, распни, говном облей!
Не пошлёшь Элиту просто на хуй,
Тут нужны приёмы посильней!

Выжми весь талант литературный,
Музу раздраконь, твою же мать!
А не то признают конъюнктурным,
Да и перестанут уважать...

И тогда пойдёт судить Элита:
Дескать, исписался наш пиит -
И другого, нового пиита
Для своей утехи сотворит.

Ну а я?! Забытым и голодным
Лишь один приют - сыра земля.
Нелегко быть Голосом народным,
Никому не пожелаю, бля...

Как всегда... Вроде с юмором, а сколько смысла! Браво!

Молодому поэту

Не нужно относить своей души на плаху.
Чем искренней стихи - тем более смешны.
Достаточно послать кого-то в рифму на хуй -
И вот тебя уже читает полстраны!

Легко за пять минут прослыть звездой сверхновой -
Давай, попробуй сам, всего лишь сделай шаг:
Обматери в стихах, допустим, Волочкову,
А чтоб наверняка - так Ксению Собчак.

Сей метод уж давно и многими проверен.
А если ты, дружок, - пижон и чистоплюй,
Путь к славе будет крут. Тогда, по крайней мере,
Вставляй в свои стихи почаще слово "хуй".

(@ДИКАЯ@ @ 25.11.2011 - время: 18:13) Как всегда... Вроде с юмором, а сколько смысла! Браво!
вроде и похвалить хотела, да как-то двусмысленно....

С конкурса "Прекрасна эта нагота..."


Ах, осень, что же делаешь ты с нами?
Летит, кружа, резной кленовый лист.
А где-то в старом парке за кустами
Стоит себе эксгибиционист.

Он совершенно голый, как младенец,
Невесть куда девал своё бельё…
И хоть, конечно, он и извращенец,
Но жалко ж человека, ё-моё!

Я знаю, он стоять так долго может
(Мы видим тут его не первый год),
И синева его гусиной кожи
Порой смущает трепетный народ.

И даже если те, кто посмелее,
Бросают взгляд пониже живота,
Он всё стоит, таинственно синея,
Как статуя, у своего куста…

Пусть неказист, пусть он уродлив даже,
Но всё-таки районный наш маньяк
По-своему красив – как часть пейзажа,
Как символ, как эмблема, как маяк.

И если кто-то ненароком спросит:
«Товарищ, что так странно ты одет?» -
Он скроется в кустах… Ах, осень, осень!
Что делаешь ты с нами? Дай ответ…

Из темы "Я люблю, когда..."

Я люблю крепкий кофе, горячие сдобные булки,
В октябре - листопад, а в июле - стоять под дождём.
Я люблю этот город: все улицы и переулки -
И, конечно, гулять в переулках с любимым вдвоём.

Я люблю наблюдать, как летят журавлиные стаи,
Рыжих кошек люблю, лошадей королевскую стать,
Я люблю первый снег, даже если он быстро растает,
Я люблю рисовать и хорошие книги читать.

Я люблю Новый год, дни рождения мамы и папы -
Чтоб подарки дарить и писать поздравленья в стихах;
Тёмно-синие джинсы, и длинные платья, и шляпы,
И, конечно же, туфли на очень больших каблуках.

Я люблю на балу быть царицей - и шлюхой в постели:
Каждой клеточкой в теле блаженную муку терплю...
Я люблю, когда просто и честно - в словах и на деле,
И... когда меня любят, я тоже ужасно люблю.))))

Дождь в декабре - что за несносная штука!
Серая муть тянется с серых небес.
В зеркале луж тонут осины без звука,
Тополь застыл, словно кладбищенский крест.

Дождь в декабре... Грустно, жестоко, нелепо!
И, как назло, словно в насмешке пустой,
Солнце на миг вышло из серого склепа,
Глянуло вниз - и отвернулось с тоской.