Вселенские Соборы

Первые три века в жизни Церкви сопровождались гонениями: сначала со стороны иудеев, а затем и со стороны язычников. За исповедание имени Христова люди тысячами терпели мучения и смерть, в Греко-римской империи лились потоки христианской крови. Когда в начале IV века над греко-римским миром впервые воцарился христианский император Константин Великий, возможность гонений исчезла, но не прекратилась деятельность врага Церкви, дьявола. Не победив Церкви извне, он пытается поразить Ее изнутри, возбуждая ереси и расколы.
Среди христиан иногда появлялись люди, которые неправильно излагали учение христианское и желали свои лжеучения (ложные, неправильные учения) навязывать всей Церкви. Такие ложные учения Церковь называет ересями, а лжеучителей - еретиками. Когда прекратились всеобщие гонения на христиан, ереси стали особенно волновать жизнь Церкви.
Для борьбы с ересями и для указания всем христианам, как правильно, православно, веровать, собирались, по примеру св. апостолов, Соборы (собрания) епископов - пастырей и учителей Церкви, по возможности со всей вселенной, то есть из всех стран, где были христиане.
Как св. апостолы собрались на Собор в Иерусалиме (Апостольский Собор в 51 году - Деян. 15, 1-35), когда нужно было решить вопрос: следует ли христианам из язычников исполнять обрядовый закон Моисеев; так и отцы Церкви, т. е. епископы, которым апостолы передали свою власть (через преемственное рукоположение), собирались на Соборы, когда появлялось какое-либо учение, противное вере Христовой.
Такие общие соборы (со всего христианского мира), утверждавшие истину Христову под воздействием Духа Святого и принятые всей Церковью Христовой, называются Вселенскими Соборами.
Вселенских Соборов было семь.

ПЕРВЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР
АРИАНСТВО

В середине 3 века в Ливии жил священник по имени Арий, человек строгой жизни и скромный с виду. Однако в действительности Арий был очень честолюбив. История Церкви упоминает о нем, как очень образованном диалектике. По свидетельству Феодорита, Арий получает особое поручение от самого епископа Александрийского изъяснять Св. Писание. И вот, в частных беседах, он начинает проводить мысль, что Сын Божий есть такое же творение Божие, как и все созданное Богом. Арий говорил, что у Бога есть Слово и Премудрость, но не как особые лица, а как свойства и принадлежности, подобно разуму и воле в душе человеческой. В сущности, он отрицал Святую Троицу, утверждая, что Сын не вечен, не существовал до рождения, не был безначальным. Когда епископ Александр осудил это учение, Арий стал искать поддержки на стороне и нашел ее среди учеников антиохийской богословской школы.
Церковная смута, поднятая ересью, разрасталась все более и более, так что сам император Константин обратил на нее свое внимание. Чтобы прекратить споры, раздиравшие Церковь, он по совету некоторых епископов, главным образом Евсевия Кесарийского, имевшего на него особенное влияние, обратился с письмом, адресованным епископам Александру и Арию, в котором призывал обоих к миру и единению. С этим письмом императора в Александрию был отправлен Осия Кордубский, один из старейших и наиболее уважаемых епископов. Решено было созвать Вселенский собор, чтобы восстановить нарушенный мир, церковный и общественный, а также решить недавно возобновившийся спор о времени празднования Пасхи. Важно что такая возможность появялась впервые - с объединением Востока и Запада под властью одного христианского императора.
Собор решили провести в главном приморском и богатом городе Вифинской области Никее (теперь это бедное селение Исник). Здесь находился дворец императора, где с удобством могли расположиться участники Собора. Причем император издал особые распоряжения, которыми облегчалось прибытие созываемых епископов: содержание их на время соборных заседаний он приказал отнести на счет государства. На Соборе присутствовали 318 епископов. Прибывших с епископами пресвитеров и диаконов было более 2000 человек. Даже некоторые языческие философы являлись на Собор и вели беседы по спорным вопросам с епископами. У церковного историка (V в.) Созомена есть рассказ, как один малокнижный епископ обратил философа только прочтением ему Символа веры; он же передает о Византийском епископе Александре, который лишил дара речи препиравшегося с ним философа, сказав ему: «Во имя Иисуса Христа повелеваю тебе не говорить!» Собор начался в июне 325 года; первые заседания его происходили в храме. Через две недели после открытия Собора в Никею прибыл сам император Константин, который держал себя не как руководитель, а как наблюдатель.
Интересное происшествие, связанное с участником Собора св. епископом Николаем Мирликийском (Чудотворцем), описывается иноком Студийского монастыря Иоанном. Когда Арий излагал свое еретическое учение, многие затыкали уши, чтобы его не слышать; присутствовавший при этом святитель Николай, одушевленный ревностью по Боге, подобной ревности пророка Илии, не вынес хулений и ударил ересеучителя по щеке. Отцы Собора, негодуя на подобный поступок святителя, решили лишить его архиерейского сана. Но это решение они должны были отменить после одного чудесного видения, бывшего некоторым из них: они видели, что с одной стороны святителя Николая стоит Господь Иисус Христос с Евангелием, а с другой - Пресвятая Богородица с омофором. Они вручают ему знаки епископского сана, коих он был лишен. Вразумленные свыше отцы Собора перестали упрекать святителя Николая и воздали ему честь, как великому угоднику Божию.
После долгих обсуждений и диспутов был зачитан получившийся вариант символа веры. После прочтения наступило молчание, истолкованное Евсевием Кесарийским как одобрение. Молчание это первым нарушил император Константин. Он предложил для определения отношения Сына Божия к Богу-Отцу внести в символ слово единосущный. Это слово с желанною для православных членов Собора силою и определенностью, не допускающей перетолкований, выражало нужную мысль о равенстве Божества Сына Божия с Божеством Отца. Затем члены Собора внесли в символ и другие поправки и изменения, благодаря которым символ принял следующий чуждый всякой двусмысленности вид:
«Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого; - и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного от Отца (из сущности Отца), Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, через Которого (Сына) все произошло как на небе, так и на земле; - ради нас человеков и ради нашего спасения снисшедшего и воплотившегося, вочеловечившегося, страдавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса, и грядущего судить живых и мертвых; - и в Духа Святого».
Таков был первоначальный вариант Символа Веры, принятый на Первом Вселенском Соборе. Позднее, на последующих Соборах, в него будут вноситься поправки и дополнения, пока он не приобретет свой окончательный вид, хорошо знакомый ныне каждому православному христианину.
Чтобы исключить любую возможность неправильных толкований символа, отцы Собора присоединили к нему такое анафематствование арианской ереси: «Говорящих же, что было (время), когда не было (Сына), что Он не существовал до рождения и произошел из не сущего, или утверждающих, что Сын Божий имеет бытие от иного существа или сущности, или что Он создан, или преложим, или изменяем, предает анафеме Кафолическая Церковь».
Собором, по решении главного догматического вопроса, установлено было двадцать канонов по вопросам церковного управления и дисциплины; улажен был и пасхальный вопрос: собор постановил, чтобы Пасха праздновалась христианами непременно отдельно от иудеев и непременно в первый воскресный день, прилучившийся в день весеннего равноденствия, или непосредственно после него.
Никейский символ, вселенское определение веры, раскрывший православное учение о Божестве Второго Лица Пресвятой Троицы - Господа Иисуса Христа, был принят почти единодушно. Но последующая история арианских движений показала, что многие и очень многие епископы «подписались под символом только рукой, а не душою», чтобы избежать отлучения и не потерять кафедр, в душе оставаясь такими же, как и прежде, еретиками. Вскоре они сумели привлечь государственную власть на свою сторону и, поддерживаемые ею, вступили в ожесточенную борьбу с защитниками правой веры.
В середине IV в. они одержали почти полную внешнюю победу над своими противниками, объединившимися под священной хоругвью Никейского Символа Веры. Хоругвь эту твердо и самоотверженно держал вначале св. Афанасий Великий, а потом, в связи с кончиной престарелого Александрийского епископа, она перешла в не менее мужественные и самоотверженные руки Великого Кесарийского епископа св. Василия. Около этих двух выдающихся святителей Православной Церкви описываемого времени объединялись и прочие оставшиеся Ей верными епископы.
В ходе истории арианство неоднократно возвращалось и обретало угрожающий перевес в Церкви. Но, милостью Божией, православие восторжествовало и торжествует.

ВТОРОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Второй Вселенский Собор был созван в 381 г., в гор. Константинополе, при императоре Феодосии Великом.
Созван этот Собор был против лжеучения отдельных епископов, которые отвергали Божество третьего Лица Св. Троицы, Духа Святого, уча, что Дух Святый не есть Бог, и называя Его тварью или сотворенною силою и притом служебною Богу Отцу и Богу Сыну, так, как Ангелы.
Эта ересь была результатом чрезмерного усердия некоторых епископов, в частности Аполлинария, в борьбе с Арианством. Не ограничившись отрицанием арианских положений в учении о Сыне Божием, Аполлинарий стремился утвердить положения, им противоречащие; это стремление и привело его к ереси. Если ариане делали акцент на человеческой природе Сына Божьего, то Аполлинарий, наоборот, попытался эту человеческую личность унизить.
Среди поклонников этой идеи оформляется особая партия Македониан, получившая название от Константинопольского епископа Македония (359). Партия эта, почитая Святого Духа Третьим Лицом Пресвятой Троицы, только из чести отличала его по существу от первых двух Лиц, признавая творением, а не Богом. Ереси Аполлинария и Македония возбудили новые проблемы догматического свойства. Таким образом, перед сознанием Вселенской Церкви снова был поставлен ряд вопросов. Два важнейших из них: о Богочеловечестве Христа и о Святом Духе, третьей ипостаси Святой Троицы. Ответ на эти вопросы дал II Вселенский собор.
Итак, в 381 году в Константинополе с целью «утверждения во всей империи никейского учения против всех ересей» император Феодосий собирает Вселенский собор. На этом соборе присутствуют только восточные епископы, среди которых – великие святители того времени: Милетий Антиохийский, Григорий Нисский, Кирилл Иерусалимский, Григорий Богослов.
Догматическая деятельность II Вселенского собора выразилась в составлении символа, известного в истории Церкви под именем Никео-Цареградского. Этот символ принят без изменений всей Православной Церковью, и до сих пор его знает каждый православный христианин. Символ II Вселенского собора представляет собой Никейский символ, дополненный отцами ввиду возникновения ересей. Таким образом, в учении о сущности Сына Божьего после слов «от Отца рожденного» появляется дополнение «прежде всех веков», которое с исчерпывающей определенностью указывает на предвечное рождение и Божество Иисуса Христа. В дальнейшее же учение о Сыне Божьем, содержащееся в Никейском символе веры, были вставлены дополнения с целью выразить православное учение о плотском естестве Богочеловека: «… нас ради человек и нашего ради спасения сошедшего с небес и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечшегося, распятого за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего и погребенного и воскресшего в третий день по писаниям, и восшедшего на небеса, и сидящего одесную Отца, и паки грядущего со славою судить живых и мертвых, Которого Царству не будет конца».
Также вносятся дополнения в учения о Святом Духе, о Церкви, крещении, о воскресении мертвых и жизни будущего века; изложение учения об этих истинах веры составляет содержание с восьмого по двенадцатый член Никео-Цареградского символа веры. Важно также отметить, что первым отцы собора установили правило про Никейский символ: «Да не отменяется символ веры трехсот осминадцати отцов, но да пребывает оный непреложен». Таким образом, видно, что деятельность отцов II Вселенского собора не изменила по существу Никейского символа, но более полно и определенно раскрыла сущность православного учения.

ТРЕТИЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Третий Вселенский Собор был созван в 431 г., в гор. Ефесе, при императоре Феодосии 2-м Младшем.
Собор был созван против лжеучения константинопольского архиепископа Нестория, который нечестиво учил, будто Пресвятая Дева Мария родила простого человека Христа, с Которым, потом, Бог соединился нравственно, обитал в Нем, как в храме, подобно тому, как прежде обитал в Моисее и других пророках. Потому и Самого Господа Иисуса Христа Несторий называл богоносцем, а не Богочеловеком, а Пресвятую Деву называл христородицею, а не Богородицею.
На Соборе присутствовало 200 епископов.


Ариане в подтверждение своих еретических воззрений ссылались на те изречения из Священного Писания Нового Завета, которые указывают на уничижительное состояние Иисуса Христа в дни Его спасительного мессианского служения людям: в этих изречениях ариане видели доказательство справедливости своего богохульного утверждения, что «Сын Божий ниже Отца» и подчинен Ему. Защитники православного учения указывали еретикам, что, по Священному Писанию, уничижительное состояние Господа Иисуса относится не к Божественной, а исключительно к человеческой природе Христа Спасителя. Однако этот справедливый по существу ответ не исключал возможности и такого недоуменного вопроса: «Если Христос одно говорил и совершал как Бог, а другое как человек, то не должно ли отсюда заключать, что естества во Христе были разделены, что в едином лице Его действовали две сущности и две раздельные воли?» Разъяснение, что Божеская и человеческая природы во Христе Спасителе не разъединены, но находятся в соединении, вызывало новое недоумение: если Христос есть Богочеловек, т. е. полный Бог и полный человек, то как же понимать те места святого Евангелия, в которых Сам Господь говорил о Себе уничижительно?» Блаженный Феодорит, приводя изречение Спасителя, что Он не знает о дне и часе Своего второго пришествия - «...о дни же том и часе никтоже весть, ни ангелы небеснии, токмо Отец Мой един» (Мф., 4,36), сопровождает это изречение следующим вопросом, показывающим необходимость полного выяснения учения об отношениях двух естеств во Христе, которое бы устраняло всякие возражения и недоумения; «Почему Слово носит имя премудрости, как скоро подвержено немощи неведения?» - спрашивает блаженный отец.
Таким образом, арианство привело к новым недоумениям о лице Иисуса Христа, которые и вызвали несторианские споры. Правда, для решения их многое заключалось в писаниях святых отцов Церкви IV река, и ими бы можно вполне удовлетвориться. Но кичливый ум не хотел смириться пред великой тайной воплощения Сына Божия; не без основания утверждают, что едва ли бы в Церкви возникли новые прения, если бы на поприще церковно-исторической жизни не явился Несторий.
Родина Нестория - сирийский город Кесария Германикийская на реке Евфрате; год рождения и родители его неизвестны. Св. Кирилл Александрийский свидетельствует только, что Несторий «вышел из грязи» и происхождение его «было постыдно». Несколько лет молодости он провел в одном монастыре близ Антиохии, затем, уже по принятии священства, выдвинулся как хороший проповедник. Историки Церкви, Сократ и Маркелл, современники Нестория, отмечают красноречие последнего, причем первый говорит о нём как о человеке талантливом, но малообразованном. Жизнь Несторий вел строго монашескую и в то же время как свидетельствует Сократ, был «тщеславен, вспыльчив и легкомыслен». Без сомнения, Несторий был человек гордый и самолюбивый, не желавший ни перед кем преклоняться. Такая гордость и стремление к известности, по мнению некоторых, и заставляли Нестория прибегать к показной святости в жизни и высокопарному слогу в проповеди. В 428 году, как человек с ораторским талантом, Несторий был избран императором Феодосием II (403-450 гг.) в константинопольские патриархи. При вступлении на кафедру Несторий проявил крайнюю нетерпимость, которая прозвучала, в частности, во всенародном обращении к императору: «Дай мне, о царь, вселенную, очищенную от ересей, а я дам тебе небесное царствие; поборай мне против еретиков, а я буду поборать тебе против персов» (в это время шла война Византии с персами).
В начальные годы патриаршества Нестория благодаря именно ему было поднято жестокое гонение на различных сектантов, доселе пользовавшихся в Константинополе некоторой терпимостью. Теперь же их стали заключать в тюрьмы, подвергать изгнанию, закрывать и разрушать их молитвенные дома.
Через некоторое время Константинопольский патриарх оказался заподозрен в ереси и, в конце концов, низложен III Вселенским собором в Ефесе (431 г.) после того, как он отказался именовать Деву Марию «Богородицей». Точнее, он не вовсе отрицал возможность такого наименования - уже бывшего слишком привычным для его столичной паствы, - но только буквального истолкования этого слова. Согласно Несторию, в собственном смысле Деву Марию можно было бы именовать «Христородица», потому что Она родила Христа, но не «Богородица», так как Бог нерожден. Спор патриарха с его паствой оказался христологическим. Александрийский епископ св. Кирилл усмотрел у Нестория крайне опасную ересь, против которой составил 12 анафематизмов. Кроме того, он более подробно изложил православное учение. 12 анафематизмов св. Кирилла, не отражавшие подробностей его собственного христологического учения, но только обличавшие неправоту Нестория, были затем изданы от имени Собора в Ефесе. Собор осудил и отверг ересь Нестория и постановил признавать соединение в Иисусе Христе, со времени воплощения, двух естеств: Божеского и человеческого; и определил: исповедовать Иисуса Христа совершенным Богом и совершенным Человеком, а Пресвятую Деву Марию, - Богородицею.
Собор также утвердил Никеоцареградский Символ Веры и строго воспретил делать в нем какие бы то ни было изменения и дополнения.

ЧЕТВЕРТЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Четвертый Вселенский Собор был созван в 451 году, в гор. Халкидоне, при императоре Маркиане.

Собор был созван против лжеучения архимандрита одного константинопольского монастыря Евтихия, который из неумеренной ревности против душепагубной ереси Нестория впал в другую крайность и начал утверждать, что в Иисусе Христе человеческое естество при ипостасном соединении было совершенно поглощено Божеским, вследствие чего утратило все, свойственное человеческой природе, кроме лишь видимого образа, так что после соединения в Иисусе Христе осталось только одно естество (Божеское), которое в видимом телесном образе жило на земле, страдало, умерло и воскресло. Это лжеучение называется монофизитством, а последователи его называются монофизитами (одноестественниками).
Собор открылся 8 октября.
На встречу в Халкидоне собралось от 500 до 600 епископов (в большинстве своем представителей восточных церквей), осудивших как еретическое учение Евтихия о том, что Иисус Христос обладает лишь «одной природой после соединения» его божественности и его человечества. Собор торжественно провозгласил, что в Иисусе Христе две природы, божественная и человеческая, каждая - совершенная и особенная, соединены в одной ипостаси Слова, второго Лица Троицы; тем самым собор опровергал несторианскую ересь, признававшую два Лица в Иисусе Христе. Собор объявил учение об ипостасном единстве, изложенное в Томосе, догматическом послании папы Льва Великого к Флавиану (449 г.), учением отцов церкви, и постановил, что надлежит исповедовать Иисуса Христа «Совершенным по Божеству и... Совершенным по человечеству... познаваемым в двух природах неслитно, непревращенно, неразделимо, неразлучимо». Собор не обеспечил духовного согласия на Востоке, однако его вероопределение на протяжении веков оставалось основой восточного православия.
Ко времени Халкидонского собора Римским епископом был Лев I Великий (440-461 гг.). Он хронологически первый, кого римо-католическая церковь именует «magister ecclesiae» - учитель церкви. Этот титул означает, что и жизнь, и учение его обладателя достойны подражания, так как точно излагают вселенское христианское вероучение.
IV Вселенский собор с одной стороны являет собой как бы вершину влияния Льва Великого на дела всей Церкви, а с другой стороны – именно на IV Вселенском соборе была обоснована историко-каноническая природа прав и преимуществ тех или иных кафедр. После осуждения Евтихия речь зашла о полномочиях Константинопольского епископа, и преобладающим оказалось не мнение папских легатов, а позиция тех отцов, которые опирались на уже имевшееся 3-е правило II Вселенского собора, которое гласило следующее: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что город этот есть Новый Рим». Это правило II Вселенского собора, который на Западе еще не признавался Вселенским, и правила его не признавались. Но на Халкидонском соборе легаты Льва I протестовали против принятия этого правила. В результате это правило было принято в следующей редакции: «мы определяем и постановляем о преимуществах святейшей Церкви Константинополя - Нового Рима, ибо и престолу древнего Рима отцы, как и подобало, дали преимущество, потому что он был царствующим городом. Следуя тому же побуждению, 150 епископов предоставили такие же преимущества святейшему престолу Нового Рима, справедливо рассудив, чтобы город, получивший честь быть городом царя и сената, был бы в соответствии с этим возвеличен и в церковных делах, и стал бы вторым после древнего Рима».
Для Востока этот стиль был характерной комплиментарностью для сохранения мира. Таков был и стиль обращений митрополитов к Константинопольскому епископу - то есть это было выражением элементарной культуры обращения. На Западе же позже ссылались на это послание патриарха, говоря, что Восток раньше признавал папу. И все-таки папа Лев I этого правила не признал и был убежден, что и Восток от этого отказался (поскольку патриарх просил утверждения правила папой) на основе дальнейшей переписки. В итоге на Востоке это правило стало каноническим, а на Западе его не было.
Мнение же, что Римские епископы утверждали решения соборов, сложилось из практики отсутствия пап на соборах и посылки своих легатов, которые привозили акты соборов папе на подпись. Таким образом, в формировании папства есть и доля вины восточной иерархии. Не признавая правило преимущества Константинополя по букве, Запад фактически должен был с ним смириться, то есть вернуться к состоянию церквей после I Вселенского собора. Но это уже стало невозможным. (Правда, на Лионском и Ферраро-Флорентийском униатских соборах Константинопольская патриархия была поставлена на второе место).
Всего заседаний Собора было 16. Святые отцы единодушно произнесли проклятие на ересь Евтихия. На основании посланий святителя Кирилла Александрийского и папы Льва Великого отцы Собора решили: «Последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и Того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога, истинно Человека, Того же из разумной души и тела, Единосущного Отцу по Божеству и Того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству, одного и Того же Христа, Сына Господа, Единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно Лицо и одну Ипостась, - не на два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и Того же Сына, Единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки учили о Нем и как Сам Господь Иисус Христос научил нас, и как предал нам Символ отцов». В двух последних заседаниях Собор изложил 30 канонов относительно церковной иерархии и дисциплины. Сверх того, Собор утвердил постановления не только трех предшествовавших Вселенских Соборов, но и поместных: Анкирского, Неокесарийского, Гангрского, Антиохийского и Лаодикийского, бывших в IV веке. После Халкидонского собора мир между Востоком и Западом в течение некоторого времени еще сохранялся.


Итак, IV Вселенский Собор осудил и отверг лжеучение Евтихия и определил истинное учение Церкви, а именно, что Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек: по Божеству Он вечно рождается от Отца, по человечеству Он родился от Пресвятой Девы и во всем подобен нам, кроме греха. При воплощении (рождении от Девы Марии) Божество и человечество соединилось в Нем, как едином Лице, неслиянно и неизменно (против Евтихия), нераздельно и неразлучно (против Нестория).

ПЯТЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Пятый Вселенский Собор был созван в 553 году, в городе Константинополе, при знаменитом императоре Юстиниане I.
Собор был созван по поводу споров между последователями Нестория и Евтихия. Главным предметом споров были сочинения трех учителей сирийской церкви, пользовавшихся в свое время известностью, именно Феодора Мопсуэстийского, Феодорита Кирского и Ивы Едесского, в которых ясно выражались несторианские заблуждения, а на Четвертом Вселенском Соборе ничего не было упомянуто об этих трех сочинениях.
Несториане в споре с евтихианами (монофизитами) ссылались на эти сочинения, а евтихиане находили в этом предлог отвергать самый 4-й Вселенский Собор и клеветать на Православную Вселенскую Церковь, что она будто бы уклонилась в несторианство.
На Соборе присутствовало 165 епископов.
Совершенно очевидно, что в период прихода к власти Юстиниана христологические споры были далеки от разрешения. Сущность разногласий сосредоточилась вокруг проблемы теопасхизма (богострадания). На вопрос: "Кто страдал на Кресте?" - разные стороны отвечали по-разному. Оппонентам халкидонского ороса не казалось очевидным то, что само собой разумелось для приверженцев христологии святого Кирилла Александрийского; что Ипостась Христа - Та же Самая, что и предвечная Ипостась Бога Слова, Который и страдал на Кресте "во плоти". Однако некоторые халкидониты неохотно говорили о богострадании. Их противники также знали, что с собором были связаны имена Феодора Мопсуэстийского, Ивы Эдесского и Феодорита Киррского. Последние два, будучи учениками и последователями Феодора, сами присутствовали на Халкидонском соборе. В глазах монофизитов все это отдавало недвусмысленным несторианством, и именно поэтому добавление к Трисвятому гимну ("распятый за нас") казалось им совершенно необходимым. Как уже обсуждалось, это добавление, формально не будучи еретическим, вызывало протесты халкидонской партии, в которой, как нарочно, со смерти Феодорита Киррского (466 год) не было ни одного крупного богослова, пока, наконец, при дворе Юстиниана не появился Леонтий Иерусалимский (не путать с Леонтием Византийским!).
Христологические взгляды Леонтия Иерусалимского позволили установить подлинную связь между взглядами святого Кирилла и догматическими постановлениями Халкидонского собора, и благодаря Леонтию халкидонская партия наконец-то формально согласилась отождествить ипостась Христа с предсуществующей ипостасью Слова: «В наше время Слово, облекши плотью Свою ипостась и Свою природу, которые существовали прежде, чем Его человеческая природа, и которые до создания мира были бесплотны, воипостасировало человеческую природу в Свою собственную ипостась.» (Леонтий Иерусалимский. "Против Нестория", 5, 28)

Таким образом, согласно Леонтию Иерусалимскому, Слово восприняло не человеческую ипостась, а человеческую природу, общую для всех нас. Отличие Иисуса Христа от нас состояло в том, что в нашем случае общая всем людям человеческая природа всегда существует в конкретной и уникальной человеческой ипостаси. У Христа же такой ипостаси нет. Его ипостась - божественное Слово, по образу Которого ("по образу Божию") были сотворены все человеческие личности. Поэтому Он есть Новый Адам, представляющий Собой все человечество. Если, согласно Апостолу Павлу, наше спасение состоит в том, чтобы "быть во Христе", то в таком случае Христос должен объединять в Себе все человечество так, чтобы все люди могли "иметь часть в Нем".
Христологическая система Леонтия Иерусалимского представляет попытку увязать идею Нового Адама с идеей Церкви как Тела Христова. В философских категориях эти концепции трудно поддаются выражению. К тому же необходимость примирить разногласия, вызванные нечеткой формулировкой халкидонского вероопределения, еще более затрудняла задачу Леонтия, создавая опасность неправильного толкования его утверждений. И в самом деле, Леонтий не замедлил навлечь на себя упреки в монофизитстве. Справедливость этих упреков не вполне очевидна. С одной стороны, Леонтий, отвергая учение Аполлинария, утверждает присутствие во Христе человеческой души. С другой стороны, он никоим образом не сомневается в исторической реальности человеческой природы Христа, которую он называет "своего рода личной (индивидуальной, особой) природой". Эта терминология выдает его неуверенность, связанную с необходимостью выразить в общих терминах уникальную реальность Христа, - настоящего, полного человека, но в то же время не обладающего человеческой ипостасью. Определяя ипостась как "природу, ограниченную особыми свойствами", он описывает ипостась воплощенного Слова как воспринявшую помимо изначальных божественных свойств еще и новые, человеческие, тварные свойства. В результате получается, что после Воплощения она приобретает "более сложные свойства", нежели до Воплощения: к божественным свойствам Слова добавляются человеческие свойства.
Хотя в богословском отношении определения Леонтия легко можно подвергнуть критике, однако попытки его ведут в правильном направлении и, несомненно, представляют некоторый прогресс в развитии христологической мысли. Как бы то ни было, личность Христа настолько уникальна, что в применении к ней философский язык теряет всякий смысл. Выражение "Бог вочеловечился" само по себе содержит противоречие, а употребление терминов "ипостась" и "ипостасное единство" хотя и открывает безграничные философские возможности, но в то же время неизбежно навлекает подозрение в монофизитстве. Но православная христология должна быть не только описанием личности исторического Иисуса Христа, но и выражением спасения, принесенного Христом всем людям. Леонтий прекрасно осознавал важность сотериологического аспекта своей христологии, развивая его в полном согласии с христологией святого Кирилла.
В продолжение всего царствования Юстиниана в богословии непрерывно продолжались напряженные дискуссии между защитниками идеи теопасхизма и ее противниками. Взгляды Леонтия Иерусалимского получили поддержку у нескольких богословов первой половины VI века, среди которых следует отметить "скифского монаха" Иоанна Максентия, ратовавшего за провозглашение теопасхистской формулы как в Константинополе, так и в Риме. Раздоры по этому поводу продолжались до тех пор, пока наконец император Юстиниан не опубликовал свое собственное вероопределение, а затем созвал в 553 году Пятый Вселенский Собор в Константинополе. На этом соборе были осуждены так называемые "Три главы": (1) Феодор Мопсу-эстийский и все его писания; (2) те писания Феодорита Киррского, в которых он опровергает анафематизмы святого Кирилла Александрийского и Эфесский собор и отказывается признать какую бы то ни было форму теопасхизма; (3) письмо Ивы Эдесского, представляющее собой отчет о примирении между святым Кириллом и восточной Церковью (то есть Антиохией) в 433 году в толковании, неблагоприятном для Кирилла.
Собор снова повторил осуждение ереси Нестория и Евтихия.

ШЕСТОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Ересь седьмого века – монофелитство находится в самой родственной связи с ересью монофизитов. Хотя над монофизитством Церковь давно уже, еще в V веке, на соборе халкидонском, четвертом Вселенском, произнесла свой суд, однако ж, ересь эта не переставала иметь многочисленных приверженцев в VI и VII веках. В этом последнем веке монофизитство является в новом виде своего развития, – из него вырождается ересь монофелитская. Монофелиты утверждали, что во Христе одна воля и одно действие Божеское, человеческой же воли и человеческой деятельности в Нем не признавали.
Мысли монофелитские нередко высказывались и ранее VII века, но они не достигали ни особенной силы и развития, ни особенного распространения. Широкое распространение монофелитства приобрело лишь с царствования императора Ираклия, который захотел воспользоваться этим учением для своих целей чисто государственных. Политическое единство империи могло основываться только на единстве религиозном в греческом государстве; но этого единства религиозного не было, как скоро целые миллионы подданных исповедывали монофизитство. Император хотел примирить монофизитов с православными и для сего воспользовался монофелитским учением. Он надеялся, что если монофизитам сделать некоторую уступку, ввести в Церковь учение об одной воле во Христе, то этим будут довольны они и примкнут к обществу православных, при чем, казалось ему, и православные не потерпят ущерба в своих основных убеждениях; ибо истина, за которую со всею ревностию стояло православие о двойстве естеств во Христе, не устранялась подобным учением. К осуществлению этой мысли Ираклий пришел под влиянием знакомства с мыслями и расположениями монофизитов в Армении и Колхиде, где император в 622 и последующих годах находился по военным обстоятельствам. Император был человеком сведущим в религиозных вопросах; во время пребывания своего в названных странах, где сильно было монофизитство, он вступал со многими представителями этого лжеучения в религиозные беседы и споры, вероятно, выспрашивал их: не присоединятся ли они и их последователи к Церкви православной, если в последней будет провозглашено учение, сходное с монофизитством, – об одной воле и действии во Христе. Нужно полагать, что его собеседники подали ему в этом случае добрые надежды. В особенно близких отношениях стоял император в Колхиде с митрополитом монофизитом Киром. Под влиянием своих бесед с представителями монофизитов, которые возбуждали в нем лестные для него и его планов надежды, Ираклий письменно обращается к патриарху константинопольскому Сергию, вероятно, делясь с ним мыслями и чувствами по данному делу. Сергий на письмо из Колхиды отвечает уверением, что учение об одной воле и одном действии во Христе есть учение, которое не только не противно преданиям Церкви, напротив, гораздо сообразнее с ними, чем учение о двух волях и двух действиях во Христе.
Таким образом, главными лицами, наиболее заинтересованными учением об одной воле и одном действии во Христе, был император Ираклий, патриарх константинопольский Сергий и митрополит в Колхиде Кир; душою всего дела был сам император.
Следовало сделать опыт применения монофелитских воззрений для политической цели – объединения монофизитов с православными. Это и сделано было в Египте в 633 году. Египет, – одно из гнезд монофизитства, более, чем какая другая страна в империи, вызывает императора на попытку ввести монофелитскую унию в указанном смысле. В самом деле в Египте в это время на каких-нибудь 300.000 православных приходилось 5 или 6.000.000 монофизитов. Орудием императорских намерений сделался Кир, прежде митрополит в Колхиде, а теперь патриарх александрийский, человек ловкий и искусный. Уния велась под самым тщательным наблюдением императора Ираклия и Сергия, которым Кир, без сомнения, и обязан своим возведением в патриарха. Ираклию и Сергию доносимо было о каждой мелочи, о каждой подробности в ходе дела; с своей стороны они спешили со скорейшей помощью к Киру, если нужно было что-либо исправить в его деятельности. Дело унии пошло успешно; в Александрии целые тысячи монофизитов примкнули к унии. Все клирики вместе с сановниками города и военачальниками и со всем народом присоединились к Церкви, в знак чего приняли причастие из рук патриарха Кира. В таком положении империю находит новый император Констанс II; но он вместо того, чтобы уступить справедливым требованиям Церкви – восстановить истину христианскую, с большею ревностию продолжал действовать в духе своего предшественника Ираклия.
При энергических действиях императоров, патриарха константинопольского Сергия и некоторых других епископов, монофелитство успело пустить довольно глубокие корни на Востоке. В Церкви константинопольской, которая была тогда руководительницей всех других Церквей Востока, встречаем целый ряд патриархов-еретиков. Таков был Пирр, преемник Сергия, умершего в 638 году, Павел и Петр. Какими печальными последствиями отразилось на общем течении дел церковных господствовавшее монофелитство, об этом встречаем следующее красноречивое свидетельство современника. "Иерархи сделались ересиархами и вместо мира возвещали народу распрю, сеяли на церковной ниве вместо пшеницы плевелы; вино (истина) мешалось с водою (ересью) и, поили ближнего мутной смесью; волк принимался за ягненка, ягненок за волка; ложь считалась истиною и истина ложью; нечестие пожирало благочестие. Перепутались все дела Церкви".
С самых первых пор своего открытого появления ересь встретила себе в рядах православных могущественных противников. Ревность к вере и ученость делала этих противников непобедимыми в их борьбе с лжеучением. Защитниками православия против монофелитов были св. Софроний, св. Максим Исповедник, которому за твердость веры вырезали язык и отрубили руку, и св. Мартин, папа римский.
Прошло два царствования Ираклия и Констанса, из которых каждое было продолжительно в борьбе с православием, но цель, с какою боролись, не достигалась. Следствием борьбы было лишь расстройство дел церковных. Благоразумие требовало оставить меры светские, которыми хотели достигнуть единения церковного, и, чтобы умиротворить Церковь, обратиться к самой Церкви. За осуществление этой благоразумной мысли и взялся новый император Константин Погонат. Он решился, как он сам говорит, "созвать глаза Церкви, иереев, к рассмотрению истины".
Действительно, стараниями императора Константина собран был в 680 году многочисленный собор в Константинополе. В числе замечательнейших представителей собора были патриарх константинопольский Георгий, патриарх антиохийский Макарий; патриарха александрийского представлял пресвитер Петр; патриарха иерусалимского представлял пресвитер Феодор. Император, как обычно, требовал представителей папского престола для собора. Ими были пресвитеры Феодор и Георгий и диакон Иоанн, которые показали себя глубоко знающими писание и отеческое учение. Всех присутствовавших к концу собора было 153. На большей части заседаний собора присутствовал и сам император Константин. Собор происходил во дворце, в зале, называемой от сводчатой формы потолка Труллою, и длился почти целый год.
В составе самого собора нашлись лица, которые со всем жаром решились защищать лжеучение монофелитское. Таков был прежде всего патриарх антиохийский Макарий. Однако после того как произошло на соборе сличение первого свитка Макариева, которое обнаружило неосновательность монофелитства, епископы и клирики, принадлежавшие к этой партии, объявили себя стоящими заодно с собором православных и, подав собору свое "исповедание веры", они действительно воссоединены были с Церковью.
Опровергши все доводы, какими еретики хотели подтвердить свое учение, разобрав тщательно все сочинения монофелитские, какие могли служить к поддержанию ереси, собор в следующем вероопределении провозгласил истину православия.
«Проповедуем согласно учению свв. отцов, что в Христе два естественные хотения или воли нераздельны, неизменно, неразлучно, неслитно и две естественные воли не противоположные, как говорили нечестивые еретики, да не будет, но человеческая Его воля уступает, не противоречит, не противоборствует, а подчиняется Его божественной и всемогущей воле.» Отсюда видно, что собор учение о двух волях во Христе излагает в тех же самых выражениях, в каких на 4 Вселен. соборе изложено было учение о двух естествах во Христе (Деян., т. IV, стр. 109). Это вероопределение собора торжественно было провозглашено и утверждено 16 сентября 681 года.
Через 11 лет Собор вновь открыл заседания в царских палатах называемых Трулльскими, для решения вопросов по преимуществу, относящихся к церковному благочинию. В этом отношении он как бы дополнил Пятый и Шестой Вселенские Соборы, потому и называется Пято-шестым.
Собор утвердил правила, которыми Церковь должна управляться, а именно: 85 правил Св. Апостолов, правила 6-ти Вселенских и 7-ми поместных Соборов, и правила 13 Отцов Церкви. Эти правила впоследствии были дополнены правилами Седьмого Вселенского Собора и еще двух Поместных Соборов, и составили так называемый "Номоканон", а по-русски "Кормчая Книга", которая и является основанием церковного управления Православной Церкви.
На этом Соборе осуждены были некоторые нововведения Римской Церкви, не согласные с духом постановлений Церкви Вселенской, а именно: принуждение к безбрачию священников и диаконов, строгие посты в субботы Великого Поста, и изображение Христа в виде агнца (ягненка).

СЕДЬМОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

В конце VIII века в Церкви обозначилась новая ересь — иконоборчество. Иконоборцы отрицали почитание земной святости Матери Божией и святых Божиих угодников и обвиняли православных в поклонении тварному созданию — иконе. Вокруг вопроса о почитании икон возникла ожесточенная борьба. На защиту святыни поднялись многие верующие, на которых обрушились тяжкие гонения.

Все это потребовало дать полное учение Церкви об иконе, ясно и четко определить его, восстанавливая иконопочитание наравне с почитанием Святого Креста и Святого Евангелия.
В VIII столетии император Лев Исавриец воздвиг жестокое гонение на св. иконы, которое продолжалось при сыне его и внуке. В 787 году против этой иконоборной ереси царицею Ириною созван был Седьмой Вселенский Собор в г. Никее, на который явились 367 отцов.

Святые отцы VII Вселенского Собора собрали церковный опыт почитания святых икон с первых времен, обосновали его и сформулировали догмат об иконопочитании на все времена и для всех народов, которые исповедуют Православную веру. Святые отцы провозгласили, что иконопочитание — это законоположение и Предание Церкви, оно направляется и вдохновляется Святым Духом, живущим в Церкви. Изобразительность икон неразлучна с евангельским повествованием. И то, что слово евангельское сообщает нам через слух, то же самое икона показывает через изображение.

Седьмой Собор утвердил, что иконопись есть особая форма откровения Божественной реальности и через Богослужение и икону Божественное откровение становится достоянием верующих. Через икону, как и через Священное Писание, мы не только узнаем о Боге, мы познаем Бога; через иконы святых угодников Божиих мы прикасаемся к преображенному человеку, причастнику Божественной жизни; через икону мы получаем всеосвящающую благодать Святого Духа. Каждый день Святая Церковь прославляет иконы Матери Божией, празднует память святых Божиих угодников. Их иконы кладут перед нами на аналой для поклонения и живой религиозный опыт каждого из нас, опыт нашего постепенного преображения через них, делает нас верными чадами Святой Православной Церкви. И это истинное воплощение в мире трудов святых отцов VII Вселенского Собора. Именно поэтому из всех побед над множеством разнообразных ересей одна только победа над иконоборчеством и восстановление иконопочитания была провозглашена Торжеством Православия. А вера отцов Семи Вселенских Соборов есть вечная и непреложная основа Православия.