Аварии в космосе и на старте.

«СПАСИБО ВСЕМ...»

К месту падения «Союза-1» с поисковых самолетов были сброшены парашютисты. Корабль был сильно разрушен и горел. Пожар тушили собственными куртками, забрасывали пламя землей и до последнего надеялись на чудо. Надежда исчезла, когда среди обломков спасатели нашли человеческие останки. От тела Владимира Комарова не осталось почти ничего... О гибели космонавта Комарова было всего одно сообщение ТАСС: «При открытии основного купола парашюта на высоте семи километров, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль «Союз-1» снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели Владимира Михайловича Комарова». И никаких подробностей. Возможно, это и породило множество мифов, слухов, домыслов и легенд о полете. Говорили, что еще в полете Комаров попрощался с женой и руководителями государства. Прошел слух, что при посадке космонавт крыл матом правительство, ЦК КПСС и лично Леонида Ильича. Была сплетня, что Комаров жив, но сильно обгорел, и его «упрятали в психушку», объявив погибшим. Утверждали, что останки космонавта так разбросало по степи, что собрать ничего не удалось, и в Кремлевской стене замуровали пустую урну...

23 апреля 1967 года космический корабль «Союз-1» успешно вышел на расчетную орбиту. На этом хорошие новости заканчивались. Позже одной из легенд было, что Комаров, убедившись в неизбежности своей гибели, позвонил семье, чтобы попрощаться, а потом разговаривал с председателем Совета министров СССР А. Н. Косыгиным, которому рассказал о причинах своей гибели. Этого не могло быть по простой причине - звонки из орбиты стали возможны лишь в 1994 году, со станции «Мир».

На пленке (подлинной!), которая сохранила голос Владимира Комарова посекундно, отчетливо слышны все команды Земли и доклады космонавта. Голос его спокойный, ровный, как говорится, «штатный». Первый доклад о том, что не открылась левая солнечная батарея. Из-за этого и стали происходить все дальнейшие беды. Одна батарея не могла полностью обеспечить электроэнергией все системы корабля. Возникла угроза их отключения, и тогда «Союзом» нельзя будет управлять, не запустится двигатель, перестанет поступать воздух и удалится углекислота, отключится обогреватель и корабль замерзнет.

Единственную открытую батарею Комаров попытался навести на Солнце, подзарядиться от него, хотя управлять однокрылым кораблем было непросто. Аккумуляторы «Союза» стали быстро разряжаться. Вдобавок ко всему на корабле отказали датчики ориентации, т. е. он практически «ослеп», а это означало, что автоматически вернуться на Землю уже не получится. При ручной же посадке одно малейшее неточное движение - и «Союз» мог уйти на свою «вечную» орбиту... Однако на Земле, в госкомиссии, считали, что неполадки не существенны и требовали готовить к запуску второй «Союз». И только вмешательство и настойчивость академика Келдыша, по сути, спасли жизнь троим космонавтам: Елисееву, Хрунову и Быковскому, так как гибель «Союза-2» была предрешена, поскольку корабли были «близнецами»...

Перед Владимиром Комаровым стояла практически невыполнимая задача - вручную посадить неуправляемый корабль на Землю. Все переговоры с товарищем на орбите вел Юрий Гагарин - он был последним, кто общался с Комаровым. Мы воспроизводим подлинную запись их переговоров: «Рубин, я Заря, как слышите меня, прием». Комаров: «Я Рубин, слышу вас отлично. Не могу открыть левую половину батареи,открылась только правая батарея, прием». Это первый доклад космонавта. И разговор перед посадкой: Гагарин: «Все нормально, я Заря». Комаров: «Понял вас». Гагарин: «Готовьтесь к заключительным операциям, повнимательнее, поспокойнее, сейчас будет автоматический спуск с лунной ориентацией, нормальный, настоящий». Комаров: «Понял вас». Гагарин: «Я Заря, как самочувствие, как дела, прием». Комаров: «Все в порядке, я Рубин, прием». Гагарин: «Понял вас». Комаров: «Нахожусь в среднем кресле, привязался ремнями» Гагарин: «Вот тут товарищи рекомендуют дышать глубже. Ждем на приземлении». Комаров: «Спасибо передайте всем...».

На этом связь оборвалась - корабль вошел в атмосферу Земли. Спускаемый аппарат шел на посадку. Корабль засекли из поисковых самолетов, и летчики доложили: «Видим аппарат, идет на посадку, открылся вытяжной парашют». Потом тягостное молчание перед роковым: «Горит на Земле». Какими были последние минуты жизни Владимира Комарова, никто не узнает никогда - бортовой магнитофон расплавился, бортжурнал сгорел. Самая распространенная легенда, что пилоты поисковых самолетов слышали матерную брань космонавта, не выдерживает никакой критики: связь возможна была только через антенны на стропах основного парашюта, который так и не раскрылся...

Когда в ночь на 25 апреля останки Комарова привезли в госпиталь им. Бурденко, туда же приехал маршал авиации К. Вершинин, чтобы лично убедиться: возможно или нет торжественное прощание с погибшим. Увидев, что осталось от космонавта, маршал дал команду останки немедленно кремировать...

Причины катастрофы «Союза» расследовала комиссия во главе с Д. Устиновым, курировавшим в то время вопросы освоения космоса. Официальная версия была: «Стечение ряда факторов, носящих случайный характер». Космонавтам первого отряда о причинах гибели их товарища рассказали на специальном собрании с показом документальных кадров трагедии. Они должны были быть готовыми к любой ситуации... А причина трагедии была чисто технической: вытяжной парашют не в состоянии был (попросту не хватило мощности) вытащить основной, который заело, т. к. давлением были сжаты стенки контейнера, бывшие недостаточно жесткими. Виновными были признаны конструкторы, разрабатывавшие парашютный отсек корабля, и создатели самой парашютной системы. Главного конструктора и начальника Института парашютных систем Ф. Ткачева сняли с занимаемых должностей, был наказан один из заместителей В. Мишина.

Через полтора года после гибели Владимира Комарова «Союз» снова полетел в космос с Георгием Береговым на борту. А еще через полгода, в январе 1969 года, на орбите удалось-таки состыковаться двум кораблям, и два космонавта, Е. Хрунов и А. Елисеев, перешли через открытый космос из одного «Союза» в другой. Они выполнили то, что должны были сделать в том трагическом полете. С 1971 года «Союзы» не подводили ни разу, американцы признали этот корабль самым старым, но самым надежным космическим аппаратом, в отличие от их «Шатла».

По планам, «Союз» должен еще летать, как минимум, до 2014 года. В истории мировой космонавтики не было, нет и вряд ли когда-нибудь появится космический корабль, который имел бы полувековую жизнь, которую дал ему Владимир Комаров в обмен на свою...

Перед стартом предстояло проверить точность настройки редуктора высокого давления, который подает сжатый газ на борт ракеты. Только инженер К. Луарсабов закончил работу, как заметил вверху, на второй ступени, вспышку и услышал хлопок: "Как мне показалось, огонь вырывался из обтекателя, где расположены камеры рулевых двигателей. Я решил, что запустился один из них, и мгновенно сообразил, что спасение в ногах, и мы "чухнули" вместе с Н. Мягковым со скоростью метеоров". Они успели преодолеть не больше десяти метров, прежде чем огонь из двигателя второй ступени прожег бак окислителя первой ступени и раздался мощный взрыв. Воздушная волна огромной силы повалила бегущих, придавила их к земле, и оба потеряли сознание.

"С земли поднялся как ни в чем не бывало, - продолжает свой рассказ Луарсабов, - стал озираться вокруг: темно, во всполохах пламени видны искореженные части горящих топливных баков, пожарные из брандспойтов тушат огонь, слышны какие-то команды, подъезжают и отъезжают машины. Впереди, из рва, что окаймляет стартовую площадку, раздаются крики о помощи. Я пошел в направлении голосов, прыгнул в ров и неожиданно наткнулся на Мягкова. Оказалось, что он быстрее меня пришел в сознание и тоже попал в ров. Тут какой-то солдат спрашивает: "Скажите, что с моим лицом?" А на лице живого места нет, все обожжено. Мы помогли ему вылезти из рва и повели в гостиницу. По дороге нас подхватила какая-то машина и подвезла. В вестибюле "люксовской" гостиницы уже был врач, он предлагал всем выпить концентрированное молоко. Я взглянул на свои руки - они были в желто-красных волдырях, схватился за голову, и с нее посыпалось то, что еще недавно называлось шевелюрой... В медпункте, сплошь набитом обгоревшими, стонущими людьми, нам с Мягковым показалось, что мы пострадали меньше других, и хотели уходить. Но нас усадили в машину и отвезли в госпиталь". Луарсабов пролежал в госпитале месяц, а Мягков полгода. У него была обожжена треть тела, и ему делали пересадку кожи.

В момент аварии рядом с ракетой находились два специалиста по системе прицеливания. Один из них, инженер Е. И. Павленко с завода "Арсенал", сидел, склонившись над прибором, лицом к ракете. После взрыва он так и остался на месте. Другой, инженер А. С. Хоменя из ОКБ, стоял рядом с ним спиной к ракете. Когда загрохотало, среагировал мгновенно и, не оглядываясь, рванул с места. Если бы он поднял голову и посмотрел назад, то без сомнения разделил бы участь своего товарища. Что было дальше, как преодолел ограждение из колючей проволоки, как оказался в гостинице - ничего не помнит. Ясно одно: инстинкт самосохранения, автоматические, единственно правильные действия помогли ему вырваться из огня с минимальными потерями. Обнаружили Хоменю в шоковом состоянии в гостиничном номере. Оказывается, он совершенно автоматически вбежал в свою комнату, разделся, лег в постель и с головой накрылся одеялом.
Невероятную историю рассказал Б. Александров. Он видел, как один офицер спрыгнул с верхней площадки обслуживания на стоявшую внизу машину с брезентовым тентом. В это время произошел взрыв, воздушная волна подхватила его, отбросила в сторону и положила на землю.

Другой случай. За несколько секунд до взрыва дежурный по стартовой площадке подошел к стоявшему рядом с Главкомом М. И. Неделиным командиру войсковой части полковнику А. А. Кабанову и доложил, что его вызывают на аппарат дальней связи. Тот спустился вниз и едва успел закрыть за собой дверь, как запустился двигатель второй ступени и начался пожар.

Чудом остался жив и сам М. К. Янгель, который в этот день почти неотлучно находился на стартовой площадке. "Мне захотелось покурить, - вспоминал он впоследствии, - но, подумав о том, какой пример я подам подчиненным, не стал это делать на площадке, как позволяли себе некоторые начальники, а направился в курилку. Проходя мимо Главкома, подумал пригласить и его, но не решился и пошел в курилку один. Когда зажег спичку, то удивился, как от нее все вокруг озарилось. Но тут донесся грохот, я обернулся и увидел всю эту жуткую картину...".

Едва придя в себя, Михаил Кузьмич бросился навстречу взрыву. Он срывал с выбегавших из огня людей горящую одежду, тушил ее, как мог, обжег себе руки, но не ушел до тех пор, пока генерал А. Г. Мрыкин и еще кто-то из военных насильно не отвезли его в гостиницу. Как только врач перебинтовал ему руки, Янгель снова вернулся к горящей ракете.

27 октября 1960 года в Солдатском парке города Ленинска хоронили погибших военнослужащих, а цинковые гробы с телами гражданских специалистов самолетами отправили на их родину: в Днепропетровск, Харьков, Киев, Москву, Химки и Загорск. В конце октября разъехались по домам и оставшиеся в живых участники трагедии.

День пуска первой боевой межконтинентальной ракеты Р-16 стал черным днем в истории Байконура. С тех пор 24 октября на полигоне не планируются и не проводятся не только пуски ракет, но и любые значительные работы на стартовых позициях. И все же ровно через три года, в тот же день, здесь произошла еще одна трагедия. При подготовке к пуску из шахты учебной ракеты Р-9А по неосторожности во время заправки пролилось горючее, и шахта оказалась сильно загазованной. Чуть позже, при замене перегоревшей лампочки, от искры в электропатроне произошла вспышка, и начался пожар, приведший к гибели восьми ракетчиков -испытателей.


ДВЕ ВЕРСИИ ПРИЧИН КАТАСТРОФЫ

Комиссия по расследованию причин катастрофы образовала три рабочие группы: по двигательным установкам - во главе с их главным конструктором В. П. Глушко, по конструкции ракеты в целом - во главе с первым заместителем М. К. Янгеля В. С. Будником и "легендарную" - для описания хода испытаний Р-16 на технической и стартовой позициях, всех выявленных замечаний и принятых по ним решений - во главе с руководителем испытаний А. С. Матрениным и ведущим конструктором по электроиспытаниям К. Е. Хачатуряном. Однако всем трем группам поработать практически не пришлось и вот почему.

Утром 25 октября мы сидели в служебной комнате первого отдела и анализировали комплексную электрическую схему системы управления. Детально прослеживая каждый ее элемент, я вдруг обнаружил, что при подготовке системы управления к пуску образовалась незапланированная команда на запуск двигательной установки второй ступени.

Схема показывала, что при выполнении операции "переустановка шаговых двигателей в исходное состояние" в момент замыкания контактов программного токораспределителя напряжение с шины, появившееся при подключении к бортовой кабельной сети автономно задействованной ампульной батареи второй ступени, беспрепятственно поступает на запуск пиростартера двигателя второй ступени и на электропневмоклапан наддува пусковых бачков.

Весть о выдаче преждевременной команды мигом распространилась по всему МИКу. Группа двигателистов тут же выехала на стартовую позицию и, осмотрев уцелевшие части ракеты, подтвердила факт запуска и выхода на режим двигательной установки второй ступени. Основная причина пожара была очевидна.

В этот же день состоялось техническое совещание с участием академиков А. Ю. Ишлинского и А. Г. Иосифьяна, некоторых членов правительственной комиссии и представителей Министерства обороны. Инженер В. Кукушкин дал объяснения по заложенной в ракете схеме запуска двигателей первой и второй ступеней, а мне пришлось на самодельной схеме, начерченной на листе ватмана, показать, как при проведении предпусковых операций от системы управления поступила преждевременная команда на запуск маршевого двигателя второй ступени.

Как же появилась эта злосчастная операция в технологическом графике подготовки и пуска ракеты?

Проблемы начались еще во время автономных испытаний штатной гироплатформы. Тогда было обнаружено, что на шаговый двигатель потенциометра по каналу тангажа (этим термином называется угол наклона продольной оси ракеты к горизонту) от блока усиления программируемых импульсов (БУПИ) хаотически поступали импульсы напряжения. Они проворачивали потенциометр, и на выходе гироплатформы появлялась ложная команда. Причину появления этих импульсов искали долго. Совершенно случайно обнаружили, что они возникают на выходе БУПИ в момент включения или выключения обычного бытового вентилятора. Так выяснилось, что помехозащищенность прибора недостаточна. Для того, чтобы избавиться от электромагнитных помех, решили приостановить работу всех сильноточных потребителей (портальных кранов, сварочного оборудования, других приборов) и запретить движение автотранспорта в радиусе одного километра от МИКа. Такие чрезвычайные меры позволили закончить автономные испытания гироплатформы. Прибор установили на борт ракеты и провели заключительные операции перед ее транспортировкой на стартовую позицию.

Чтобы исключить всякую возможность появления ложной команды по каналу тангажа при пуске ракеты, представитель главного конструктора гироприборов А. И. Минаев предложил ввести в технологический график операцию по переустановке в исходное состояние шаговых двигателей со штатного наземного пульта системы управления. Здесь следует уточнить один важный момент: схема подключения БУПИ при автономных испытаниях гироплатформы существенно отличалась от схемы подключения прибора на борту ракеты. При автономных испытаниях выход БУПИ напрямую подключался к шаговому двигателю, а в схеме изделия выход БУПИ подключался к шаговому двигателю только при замыкании контакта подъема ракеты. Из этого следует, что до замыкания контакта подъема никакой команды по каналу тангажа быть не могло. Это подтверждали и результаты многократных комплексных испытаний ракеты в МИКе, при которых ложных команд зафиксировано не было.

Техническое руководство испытаний все же одобрило предложение А. И. Минаева, и это было роковой ошибкой! Дело в том, что еще раньше те же руководители приняли решение задействовать ампульную батарею второй ступени вне ракеты (ее нужно было держать в теплом помещении) и ставить на борт по часовой готовности к пуску. Так приходилось поступать из-за того, что разработчик ампульных батарей -Всесоюзный научно-исследовательский институт источников тока к началу испытаний не успел освоить выпуск корпусов батарей с обогревательны ми секциями, как требовалось по техническому заданию. Поэтому на стартовую позицию поставили специальную машину с обогреваемым кунгом, в котором держали задействованную батарею. За час до старта ее извлекали, поднимали на верхнюю площадку обслуживания и устанавливали на борт.

Таким образом, преждевременный запуск маршевого двигателя второй ступени спровоцировали три фактора: во-первых, заблаговременно автономно были подорваны разделительные пиромембраны второй ступени, и пусковые бачки заполнились компонентами топлива; во-вторых, тоже заблаговременно была задействована бортовая ампульная батарея второй ступени, в результате чего на бортовой шине второй ступени появилось напряжение; в-третьих, была проведена незапланированная операция по переустановке шаговых двигателей системы управления в исходное состояние.

Каждый из этих факторов в отдельности не мог повлиять на нормальный процесс подготовки ракеты к пуску, но их сочетание привело к катастрофе. Пожар произошел бы и при наличии только двух последних факторов. В этом случае неизбежно запустился бы пиростартер маршевого двигателя второй ступени, турбина пошла бы вразнос, разрушила баки ракеты, и последствия были бы не менее трагичными.

И все-таки влияние всех трех факторов на исход первого пуска Р-16 можно было обнаружить. Для этого нужно было глубоко проанализировать электрическую схему (ведь нигде и никогда раньше операция по переустановке шаговых двигателей системы управления в исходное состояние не была опробована) либо проверить набор схемы к пуску с учетом всех принятых изменений на стенде системы управления в ОКБ-692. Но, к сожалению, ни того, ни другого сделано не было.

Заключительное заседание Правительственной комиссии по расследованию причин катастрофы состоялось 26 октября. Его открыл тогда еще молодой и энергичный Л. И. Брежнев. От имени Правительства, ЦК КПСС и лично Н. С. Хрущева он выразил соболезнование в связи с гибелью специалистов промышленности и испытателей полигона и заверил, что будут приняты все меры по оказанию помощи пострадавшим и членам семей погибших. Брежнев сообщил, что, поскольку за допущенные ошибки и просчеты спросить не с кого, так как все руководители, ответственные за техническую сторону и за безопасность работ, за исключением М. К. Янгеля и А. М. Мрыкина, погибли, руководство страны приняло решение специального расследования по этому факту не проводить.

Вторым выступил М. К. Янгель. Дословно доклад его я не помню, но суть, продуманность каждого слова, точность и убедительность аргументов остались в памяти на всю жизнь. Янгель заявил, что, как Главный конструктор комплекса и технический руководитель испытаний, он несет полную ответственность за все случившееся. По его мнению, количество жертв и пострадавших оказалось таким большим потому, что с ракетой мы все были "на ты", тогда как с такой сложной техникой необходимо всегда обращаться только "на Вы". Проанализировав ход событий, Янгель утверждал, что если бы этого не случилось здесь, на полигоне, то все равно произошло бы в другом месте и в другой обстановке, но уже с ядерной боевой головной частью. Масштабы разрушений и жертвы были бы тогда немыслимыми.

В этот же день, после совещания, были составлены два важнейших совершенно секретных документа, которые хранятся в архиве Президента России: доклад Правительственной комиссии Центральному Комитету КПСС и Техническое заключение по выяснению причин катастрофы. Оба эти документа были рассекречены только в 1995 году.

Из доклада Центральному Комитету КПСС: "В соответствии с поручением ЦК КПСС комиссией рассмотрены на месте обстоятельства катастрофы при испытаниях ракеты Р-16, имевшей место 24 октября 1960 года в НИИП Министерства обороны СССР.

Выяснением причин катастрофы с участием ведущих специалистов установлено следующее.

Ракета Р-16 с 26 сентября с.г. находилась на полигоне в монтажно-испытательном корпусе. В процессе технической подготовки ракеты выявлялись отдельные недостатки в аппаратуре системы управления и кабельной сети, которые устранялись силами специалистов промышленности и военнослужащих полигона...

При подготовке ракеты к пуску было допущено отступление от утвержденной технологии... В результате этого произошел преждевременный запуск маршевого двигателя второй ступени..., что и привело к мощному пожару и полному разрушению ракеты на старте.

Руководители испытаний проявили излишнюю уверенность в безопасности работы всего комплекса изделия, вследствие чего отдельные решения были приняты ими поспешно, без должного анализа возможных последствий.

При подготовке ракеты к пуску также имели место серьезные недостатки в организации работы и режиме. На стартовой площадке при часовой готовности ракеты, кроме необходимых для работы 100 специалистов, присутствовало еще до 150 человек..."

Некоторые выводы Технического заключения: "1. В процессе подготовки пуска изделия имел место ряд случаев, указывающих на наличие ненормальностей и дефектов в кабельной сети, бортовых батареях, пульте подрыва пиромембран и распределителе системы управления.

Руководство испытаниями не придало этому должного значения и ... без достаточной проработки и анализа последствий допустило ряд отклонений от установленного порядка подготовки к пуску...

2. Непосредственной причиной катастрофы явился недостаток комплексной схемы системы управления, допускающий несвоевременный запуск маршевого двигателя второй ступени при проведении предстартовой подготовки. Этот недостаток не был выявлен при проведении всех предшествующих испытаний..."

Совершенно очевидно, что в выводах Технического заключения второй пункт противоречит первому. На самом деле непосредственной причиной катастрофы стало включение в "Технологический график подготовки и пуска ракеты Р-16" технически необоснованной операции по переустановке шаговых двигателей системы управления в исходное состояние.


ПАРИТЕТ ДОСТИГНУТ

В первых числах ноября 1960 года в Харькове прошло расширенное техническое совещание специалистов по системе управления ракеты Р-16. В нем участвовали председатель Государственного комитета по радиоэлектронике В. Д. Калмыков, разработчики систем управления других ракет во главе с Н. А. Пилюгиным, заместитель председателя Военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР Г. Г. Пашков, председатель Госкомитета по оборонной технике К. Н. Руднев и главные конструкторы М. К. Янгель, В. И. Кузнецов, А. Г. Иосифьян, Н. С. Лидоренко. Они определили сроки доработки бортовых приборов и наземного испытательного комплекса системы управления, план подготовки второго летного изделия, сроки корректировки документации и возобновления летно-конструкторских испытаний.

В середине ноября на завод отправили вторую летную ракету, через месяц пришли новые бортовые приборы. После полного цикла заводских испытаний с доработанным наземным комплексом системы управления изделие погрузили в специальные вагоны, и железнодорожный состав вновь отправился на полигон. Этим же поездом в Тюра-Там выехала бригада испытателей во главе с Главным конструктором М. К. Янгелем. Это было в последних числах декабря 1960 года.

Вечером 31 декабря Михаил Кузьмич пригласил нас в свой вагон-салон на встречу Нового, 1961, года. Ровно в полночь машинист на пару минут остановил состав - то ли об этом позаботился Кузьмич, то ли на железной дороге такая добрая традиция, - и мы подняли бокалы с шампанским. Утром 1 января поезд прибыл на Байконур, и началась подготовка к испытаниям второй летной ракеты Р-16.

Председателем Государственной комиссии по испытаниям был назначен начальник Научно-исследовательского института ракетных войск Министерства обороны генерал-лейтенант А. И. Соколов. Техническое руководство по-прежнему осуществлял М. К. Янгель. По его предложению начальником Второго управления был назначен инженер-полковник А. А. Курушин, бывший в то время начальником отдела на полигоне Капустин Яр. Заместителем главного конструктора по испытаниям стал ведущий конструктор ракеты Р-12 В. В. Грачев. Среди тех, кто готовил к старту вторую ракету, были и участники первого пуска 24 октября 1960 года, но никаких признаков психологического груза катастрофы, боязни или неуверенности в их действиях не было. Главный конструктор бортовых электромеханических приборов А. Г. Иосифьян возглавил рабочую группу, которая должна была заниматься тщательной проверкой и анализом надежности системы управления в случае отклонения от технической документации.

Работы на стартовой позиции на сей раз проводились особенно тщательно, при строгом соблюдении всех требований инструкции по безопасности. Во время заправки и после нее около ракеты находилось не больше двадцати человек.

Пуск состоялся 2 февраля 1961 года. На этот раз по часовой готовности все были эвакуированы от старта на безопасное расстояние. В бункере наблюдательного пункта кроме боевого расчета оставались только М. К. Янгель и главные конструкторы некоторых систем на случай принятия экстренных решений.

Старт второй ракеты Р-16 прошел гладко, без каких-либо ЧП. Но и после удачного первого запуска предстояло преодолеть еще много трудностей. Были и аварийные пуски, причины которых могли выявить только натурные испытания. Но главное - ракету научили летать.

Результаты каждого пуска докладывались первым делом лично Н. С. Хрущеву, причем, если пуск был успешным, ему звонил председатель Госкомиссии А. И. Соколов, а если нет, то со словами: "Это по твоей части" - он передавал эту обязанность М. К. Янгелю.

Успешные старты ракеты Р-16 позволили приступить к серийному изготовлению всего комплекса, включая наземное оборудование пусковых установок, еще до завершения программы летно-конструкторских испытаний. Ответственность за такое решение безоговорочно взял на себя Михаил Кузьмич Янгель. В этом проявились его высочайшая мера ответственности за судьбу Отечества и безграничная вера в создаваемые образцы ракетной техники. Уже в октябре 1961 года межконтинентальная баллистическая ракета Р-16 была принята на вооружение Советской Армии.

Пуск ракеты с наземного старта навсегда остался в памяти как необыкновенно красивое зрелище. В полной боевой готовности заправленная компонентами топлива белоснежная ракета стоит на пусковом столе, все коммуникации, кроме кабелей, отсоединены, вспомогательные агрегаты убраны. Через три секунды после нажатия кнопки "Пуск" из раструбов камер вначале рулевого двигателя, а затем и маршевой двигательной установки первой ступени вырываются мощные струи-факелы огня. Они поднимают над пусковым столом и бетонной площадкой буровато-желтое облако пыли, дыма и огня, которое охватывает половину ракеты. На несколько мгновений возникает опасение: пожар! Но вот еще секунда, и ракета, словно нехотя, отделяется от вихревого облака и, подгоняемая реактивной силой мощного огненного факела, стремительно набирает высоту. Через несколько секунд вертикального полета она медленно наклоняется, ложится на курс, а грохот постепенно слабеет и переходит в негромкий рокот.

В ясную погоду светящийся факел ракеты хорошо виден. Через некоторое время он разрывается, и образуется белое облачко - это выключается двигатель первой ступени. Через 2-3 секунды факел возникает вновь, но он уже менее яркий - это запустился двигатель второй ступени. Еще через несколько секунд доносится хлопок - срабатывают тормозные двигатели первой ступени. Иногда бывает видно, как первая ступень, отделившись от ракеты, еще некоторое время продолжает полет, а затем, медленно переворачиваясь, начинает снижаться.

Выключение двигательной установки второй ступени и отделение от нее головной части можно увидеть только с помощью специальных оптических приборов, потому что к этому моменту ракета успевает удалиться от старта по дальности и высоте на сотни километров. В момент выключения двигателя второй ступени заканчивается активный участок траектории полета, дальше головная часть ракеты летит по законам баллистики.

Вслед за наземными стартами в июле 1962 года состоялся первый пуск Р-16 из шахты, а уже через год шахтная пусковая установка с ракетой Р-16У также была принята на вооружение. Так был создан ракетно-ядерный щит Советского Союза. США и их союзники стали "считаться" с нами, как с равным по военной мощи государством.

Вспоминая те далекие дни, один из руководителей испытаний ракет Р-16 и Р-16У генерал-лейтенант А. А. Курушин, ставший впоследствии начальником космодрома Байконур, написал: "Это был триумф Михаила Кузьмича Янгеля, триумф талантливого ученого, конструктора, инженера, испытателя и руководителя".

За свою полувековую историю ракетная техника не только стала одним из мощных сдерживающих факторов, предотвративших развязывание третьей мировой войны, но и создала фундамент для развития космических носителей. Они вывели человека в космос. Но на пути познания тайн Вселенной были жертвы. Вероятно, это неизбежная плата за покорение космического пространства и стремление использовать его на пользу людям. А посему имена всех погибших при испытаниях боевых ракетных комплексов достойны такой же памяти, как и имена тех, кто отдал свои жизни при освоении космоса.