Биатлон

«Состояние, сами видите, тяжелое. Пока сложно сказать, что происходит. Думаю со временем пойму и разберусь.

Думаю, что высота сказывается. Скольжение сегодня было сложное, свежий снег сказывается.

Какие планы? Еду домой в Ижевск. Что дальше, не знаю»

«Гонка тяжелая – непростые погодные условия, тяжелое скольжение. Приходилось работать одному без группы, работал на отыгрывание, поэтому немного рисковал. Стрельба стоя была импульсивная, торопился, хотелось больше отыграть. Главное, что удалось пройти рубеж без штрафных кругов. До последнего работал, это ведь эстафета»

«В целом впечатления от дебюта положительные. Всегда мечтал пробежать эстафету на Кубке мира, и довольно неплохо ее пробежал. Понимаю, что мне есть над чем работать, но с таким хорошим настроем можно выходить и дальше бороться на других соревнованиях. Уровень соперников, конечно, тут очень высокий. Бежал с Бьорном Ферри. Он обстрелял меня на стойке, но сегодня он, а завтра я его.

Хочу поздравить всех с Крещением и пожелать здоровья и счастья. Болейте за сборную России, победы у нас будут!»

«Видимо бросился отыгрывать отставание и перебрал с ходом, поэтому так стрелял на стойке. Тяжело очень стрелялось.

Боролся по ходу с Ландертингером. Первый круг я прошел впереди, он был сзади. На лежке я с пяти стрельнул. Я продолжил в том же духе, но стойка не получилась. Будут анализировать, такие ошибки допускать нельзя»

«В этом сезоне Алексей Слепов впервые выступает на этапе Кубка мира, Лапшин и Маковеев тоже. Я рад за Слепова, что он показал достойный результат в эстафете, справился со стрельбой. У него очень хорошая стрелковая динамика и динамика результатов по ходу.

Что касается Тимофея Лапшина, то он на всех дистанциях претендовал на призовую тройку, но не получилась стрельба на стойке и сегодня в эстафете то же самое. Где-то мы допустили ошибку, надо разбираться, делать анализ. То же самое с ним происходит и на этапах Кубка IBU. В целом я доволен результатом ребят, которые впервые в этом сезоне стартовали на этапе Кубка мира. Они взяли хороший соревновательный опыт такого уровня.

По Черезову пока сложно что-то говорить – надо тщательно проанализировать всю информацию. Сам Ваня говорил, что чувствовал себя нормально. Но на этапах Кубка IBU мы уже видели, что ему не хватало сил именно на последний круг. Может быть он перебрал в объеме. Или сказалась высота. Надо разбираться.

У Логинова хорошая динамика роста функциональной скорости. По подготовке в планах у нас было простартоваться на высоте 1700 м, повысить скоростные возможности и дальше вести подводку к соревнованиям.

Если говорить о его стрельбе, то на первом месте – психология. В спринте он сильно хотел показать себя, завысил интенсивность прохождения первого круга, скорость высоковата была. Лежка не получилась. Работая на рубеже, он шел на результат, это была его ошибка – он долго стрелял, медленно подошел к рубежу. Но это все решаемо. Не волнуйтесь, он в нормальном состоянии. Если его включат в олимпийскую команду, то будем целенаправленно готовится к Играм»

– Накануне этого сезона у вас были сомнения – продолжать работу в сборной, или нет?

– Конечно, были. По итогам выступлений нашей с Пихлером команды я понимал, что руководство СБР имеет полное право принять ряд кадровых решений и отказаться от услуг Вольфганга. Морально я был готов к этому.

– Вы рассматриваете себя исключительно в паре с Пихлером?

– В той ситуации – да. Мы вместе работали с командой, вместе и должны были отвечать за результат. Потом, когда наше руководство обозначило схему, по которой предстоит работать дальше, у меня было ощущение, что я в ней просто лишний. Но все как-то утряслось.

– По ходу сезона вам не приходилось сожалеть, что остались?

– Нет.

– Пока в биатлоне шел олимпийский отбор, я пыталась найти ответ на вопрос: что правильнее – следовать жестким критериям или заведомо освобождать спортсменов от каких бы то ни было отборочных стартов, если те не вписываются в их тренировочный план, и целенаправленно готовить костяк с Олимпийским играм? Есть ли вообще единый рецепт?

– Нет, и никогда не будет. К тому же в России этот процесс очень сильно завязан на мнении общественности. Это происходит потому, что у нас очень много спортсменов, которые могут претендовать на место в команде под шестыми-седьмыми номерами. Очень длинная скамейка, другими словами. Например, в женской команде сейчас собраны спортсменки, которые шаг за шагом выполнили все квалификационные требования. По каждой фамилии я могу дать пояснения. Единственное отклонение от отборочной схемы заключалось в том, что в зачет рейтинга СБР пошло не шесть гонок, а пять – из-за того, что было отменено преследование в Остерсунде.

Возвращаясь к вопросу: “Как правильно?” мне кажется, что надо давать полномочия старшему тренеру, кто бы им ни был, отбирать первую четверку спортсменок самостоятельно и отвечать за этот результат. А вот для пятых-восьмых номеров уже устраивать отбор.

– В олимпийский год нередко становится очевидным, что спортсмены, которых несколько лет считали неизменными лидерами, вдруг сдают свои позиции, в то время как на лидирующие роли выходят те, кого вообще не брали в расчет. Нет ощущения, что именно это произошло в вашей команде? Прежде всего я имею в виду Ольгу Зайцеву.

– Тут не приходится говорить об ощущениях – это факт. Как минимум, на текущий момент. Другой вопрос, что я абсолютно уверен: лучшие гонки этого сезона у Ольги впереди. Конечно же, результаты пока не очень радуют – мы ожидали немного другого. Но то, что в этом нет никакой катастрофы, могу сказать точно. На Ольгином счету уже есть несколько неплохих выступлений, она идет в пятерке общего зачета, гонки в Оберхофе пропустила абсолютно сознательно… Естественно я не беру в расчет индивидуальную гонку и гонку преследования в Рупольдинге. Это была просто катастрофа.

– Но вы же отвечаете как раз за стрельбу. Что случилось?

– Еще до начала первой гонки я видел, что Ольга была неспокойной. Возможно, таким образом проявился выплеск эмоций после победы в эстафете. Тогда ведь и у команды, и у нас, тренеров, была безудержная радость. Очень уж нам всем была нужна эта победа – и болельщикам, да и оппонентам тоже.

– Оппонентам-то зачем?

– Ну, хотя бы для того, чтобы сказать, что форму мы снова набрали в неподходящий момент. Что касается Зайцевой, уже на пристрелку индивидуальной гонки она пришла за пять минут до ее окончания. Естественно, мы дали ей возможность провести пристрелку во второй смене, но было понятно, раз уж такое произошло, значит, у Ольги что-то пошло не так. Она долго переодевалась, долго возилась с лыжами. Мощного настроя – такого, как был в эстафете, – у нее не оказалось. Биатлон ведь такая тонкая вещь… При абсолютно одинаковых выстрелах у одной спортсменки может закрыться “габарит”, а у другой – нет. Соответственно и настрой сразу меняется.

Но в целом я думаю, что все идет даже хорошо. Сейчас девочки воспринимают каждый старт как последний. Постоянно находятся под гнетом ожиданий, в состоянии достаточно высокого стресса. И то давление, которое свалится на них в Сочи, а оно наверняка будет, уже не окажется неожиданным. Взять ту же выигранную в Рупольдинге эстафету: ни одна из наших спортсменок не была в ней безупречна. И тем не менее они сумели победить, включив какие-то внутренние резервы. Хотя уже следующее выступление напомнило всем, что одна хорошая гонка вовсе не является гарантией следующего успеха. Само в руки в биатлоне ничего не прилетает.

– В какой момент сезона вам стало понятно, что за место в сборной уже не сумеет сражаться Светлана Слепцова?

– После эстафеты в Анси.

– Вы ведь с Пихлером верили в нее?

– Да. Очень много работали со Светой индивидуально. Мне кажется, ей просто не хватило веры в необходимость большой и тяжелой работы. Не знаю уж, кто именно убедил Слепцову в том, что при ее таланте много тренироваться ни к чему, но это тоже было одной из причин. Для того, чтобы у спортсмена был стабильный и надежный ход, нужно очень тяжело работать. На "свежачка" много не набегаешь.

– Что было самым большим вашим разочарованием за время работы с Пихлером?

– То, что не получилось показать результат на двух чемпионатах мира. Но еще больше – то, что с первого дня появления Вольфганга в России против него восстала вся тренерская биатлонная общественность. И все три года ему приходилось идти против всех. Понятно, что есть исключения, но их мало.

– Вы задавали себе вопрос, почему так происходит?

– Наверное, самим фактом приглашения на руководящую позицию иностранца было сильно уязвлено самолюбие тренеров. Плюс – слишком завышенные ожидания. Не от Пихлера, а от самих себя. Мол, без вмешательства со стороны мы все можем сделать лучше. Так делайте! Кто сумел сделать лучше? Не хочется, на самом деле, во все это вдаваться.

– Вы постоянно находитесь рядом с Вольфгангом. Нет ощущения, что он уже ждет только одного – возможности уехать из России и никогда не возвращаться?

– Нет. Хотя вижу, как ему тяжело. Понятно, что в подготовке задействовано очень много структур, с которыми постоянно приходится согласовывать какие-то вещи. Но это – наша действительность.

– С какими чувствами вы ждете Игр?

– Хочется уже скорее выйти на заключительный этап подготовки. Восстановиться от всех эмоциональных потрясений. В декабре я дал себе слово каждый вечер читать книгу. Когда получается пять страниц, когда – всего одна. Но если в какой-то из дней я не возьму книгу в руки, это будет означать, что я не в состоянии даже кратковременно отключиться от мыслей о биатлоне и о команде. Мы живем этим 24 часа в сутки, и на самом деле это плохо. Надо уметь хотя бы несколько часов полностью отдыхать. Ведь Олимпийские игры требуют колоссальной формы не только от спортсменов, но и от тренеров.