Виктор Пелевин - СКО
Bl8dRayne
Профессионал
10/25/2005, 9:47:42 AM
Прочитала книжечку, очень понравилась. Вот интересно кто какого мнения о ней? Нравиться или нет? Если да, то чем именно она вам понравилась. Может быть есть любимые цитаты из нее...
Сейчас нашла интервью с ним по поводу этой книги... воть:
Виктор Олегович Пелевин 22.11.1962 года Россия
Виктор Пелевин, только что выпустивший новый роман Священная книга оборотня, перед презентацией книги оговорил в пресс-релизе, почему он не дает интервью: Все, что я хотел сказать журналистам, я сказал... в этой книге.
Виктор Пелевин: Несколько раз мне мерещилось, будто я стучу по клавишам лисьими лапами
Автор: Наталья Кочеткова
Сайт: Известия
известия: Книга написана от лица женщины - точнее, лисицы. Кажется, до этого пол рассказчика в ваших рома был мужским. Сложно было перестроиться?
Виктор Пелевин: Этот роман был не столько сочинен, сколько надиктован мне некой женской сущностью, очень симпатичной, в которую я просто влюбился, пока писал книгу. Я, конечно, не хочу сказать, что действительно верю в подобные вещи - просто субъективно все воспринималось именно так. Книга писалась очень легко, и я выполнял функцию не столько сочинителя, сколько стенографа и редактора. Поэтому перестраиваться мне не было необходимости. Но у меня действительно было сильное отождествление с героиней - вплоть до того, что несколько раз мне мерещилось, будто я стучу по клавишам лисьими лапами. Это интересное чувство. Наверное, что-то ожее испытывает актер, практикующий систему Станиславского. Но я не делал никаких усилий. И мне очень жалко было дописывать последнюю страницу и расставаться с героиней.
известия: Вы всегда производили впечатление адепта восточной культуры, а главные герои вашей книги - Волк и Лиса - из русских народных сказок. Почему вы все-таки выбрали русский фольклор?
В. П.: Я вовсе не являюсь адептом восточной культуры - или какой-либо другой. Когда я слышу слово «адепт», я представляю себе гипсовый бюст Аристотеля, которым один сумасшедший бьет по голове другого. А когда я слышу слово «культура», я вспоминаю о судьбе доктора Геббельса, который хватался при этом слове за пистолет, а потом сам получил пулю в затылок. От подобных эксцессов разумному человеку лучше держаться подальше. Я с детства люблю волшебные сказки, в том числе и русские. Но Волк и Лиса присутствуют в фольклоре любой страны, где обитают эти животные. Почему я в таком случае выбрал именно русский фольклор, как вы справедливо отметили? Дело в том, что я заимствовал из фольклора не столько образ волка, сколько образ «оборотня в пого». А это волшебное существо обитает преимущественно в России и играет большую роль в современном устном народном творчестве, особенно в песнях, плачах, базарах и прибаутках. Поэтому такой выбор кажется мне логичным и обоснованным.
известия: Достаточно большая часть действия романа происходит в Битцевском парке. Вы ведь сами часто катаетесь там на велосипеде. Своего рода ностальгия?
В.П.: Скорее это рефлексия по поводу одной фразы из жизнеописания Будды: «После этого Будда удалился в лес, где можно было встретить лучших людей того времени». Кроме того, условный сказочный лес - та среда, где обитают фольклорные Волк и Лиса. Вполне естественно, что повествование перемещается именно туда.
известия: Ваша героиня очень старательно и доступно читает лекции по культуре и философии сначала своим клиентам, а потом Волку. Это что, воспитание читателя?
В.П.: Нет, я не считаю своей функцией воспитание читателя - этим должны заниматься телевидение и прокуратура. Просто моя героиня - очень тонкая и возвышенная особа, и эти темы для нее банальны. Она начинает говорить о культуре, когда ей надо поддержать ничего не значащий светский разговор, поскольку для нее это то же самое, что болтовня о погоде или телесериале для менее развитых персонажей. Все становится ясно ближе к концу книги, когда она делится с Волком своими сокровенными взглядами.
известия: Если говорить о философии, то что ближе вам?
В.П.: Мне ближе территория, свободная от философии. Философ - это просто юрист, оперирующий абстрактными смыслами. Философский дискурс, в котором выдвигаются аргументы и контраргументы, кажется мне верхом нелепости - словно решение важнейших вопросов о природе человеческого существования может произойти в судебном зале во время юридического разбирательства, где смыслы рассматриваются как нечто объективное. Мы существуем как бы «изнутри себя», такова, извиняюсь за выражение, субъективная онтология нашего сознания. А философия претендует на то, что ответ на вопрос о природе и судьбе этого «взгляда изнутри» может быть дан «снаружи», через манипуляцию абстрактными символами. Но эти измерения запредельны друг другу, поэтому такой ответ не может не быть фальшивым. Философия кажется мне цепью бессовестных смысловых подлогов, где переход от одного подлога к другому осуществляется с помощью безупречной логики. То же самое, кстати, в полной мере относится и к этому рассуждению. Философия способна поставлять интересные описательные языки, но беда в том, что она в состоянии говорить на них только о себе самой. Это просто описание одних слов через другие. Результатом являются опять слова. Если они завораживают вас своей красотой - замечательно. Но со мной такое бывает крайне редко. А другого смысла в этом занятии нет.
известия: В «Книге оборотня» почти нет города и людей: всего несколько персонажей и кусочек Битцевского парка. Их подменило некое интеллектуальное пространство: густая сеть философских концепций и разного рода мифологий. Почему? Может быть, вы слишком мало времени проводите в России, чтобы писать про нее?
В.П.: Во-первых, в книгах вообще не бывает города и людей - в них бывают только слова. В силу природы человеческого мышления и его языковой репрезентации любое пространство, отраженное в тексте, является чисто интеллектуальным, даже если речь идет об интеллекте дла. «Город» и «люди» - это такие же мифологемы, как «лисы» и «волки». Просто на некоторых симулякрах висит бирочка «нон-фикшн», и в общей теории промывания мозгов их принято считать отражением реальности, хотя «реальность» - это тоже мифологема. Во-вторых, слово «подмена» в вашем вопросе не очень корректно. Вы исходите из предпосылки, что в моей книге должны были присутствовать город и люди, но я в силу своих порочных особенностей подменил их чем-то другим. Но я ведь не брал на себя обязательств писать о городе и людях. Это как если бы чукча написал трактат о моржевании, а его упрекнули в том, что он уделяет мало внимания футболу, потому что ему редко снится Абрамович.
известия: Где вам больше нравится жить?
В.П.: В себе. Помните, как это у Тютчева: «Лишь жить в самом себе умей - есть целый мир в душе твоей...»
известия: В предисловии вы старательно дистанцируетесь от текста. Зачем?
В.П.: Видите ли, я чувствую в этой книге такую взрывную мощь, что мне делается страшно. И хочется на всякий случай отойти подальше, пока не шарахнуло.
известия: Чему служат не только многочисленные цитаты и аллюзии, но и откровенные пародии, в том числе и на современную литературу, в тексте?
В.П.: Они служат тексту. Для меня роман ож на цветочный куст, который развивается и растет по своим собственным законам. А писатель - садовник. Он просто поливает это растение и отрезает сухие ветки, но спрашивать у него, почему цветы на нем желтого цвета или почему на каждой веточке именно пять листочков, бесполезно. Писатель может, конечно, что-нибудь наврать по этому поводу, но сам он никогда этого не знает до конца. Мне ни разу не удавалось написать ту книгу, которую я хотел. Как же я могу ответить на вопрос, почему она такая, а не другая?
известия: Почти в каждом вашем романе хотя бы мельком появляются персонажи из предыдущих книг. В «Книге оборотня» это пятилапый пес с непечатным именем и Татарский. Зачем нужна эта связь?
В.П.: В этом есть логика. Я пишу об оборотнях в пого. Но наемный политтехнолог вроде Татарского - тоже оборотень, только в штатском. Такой, знаете, либеральный консерватор в точке перманентной бифуркации. Пятилапый пес с непечатным именем - это естественное завершение эволюции оборотня в пого. А ночной визит такого пса - естественное завершение пути политтехнолога.
Могу пояснить, что я имею в виду. Работа политтехнолога заключается в том, чтобы в зародыше подменять демократию ее симуляцией по заказу сменяющих друг друга олигархий. Политтехнолог анализирует общественное мнение, чтобы выяснить, чего именно хотят люди. А потом возвращает им это в виде вранья. В такой ситуации оппозиционная идеология делается невозможной в принципе - все ее лозунги будут немедленно перехвачены олигархией, примерно так же, как бизнес перехватил образ Че Гевары. Поэтому европейские ультра пришли к выводу, что отстреливать надо не политиков, а политтехнологов. Но я думаю, что никого отстреливать не надо. Пятилапая собака приходит к политтехнологам с другой стороны. Дело в том, что их продукция начинает инстинктивно отторгаться людьми - так же, как это произошло в прошлом веке с коммунистической идеологией. Почему в Америке победил Буш? Потому что его соперник был политтехнологическим големом. Буш проиграл ему все дты, а потом победил на выборах - просто по той причине, что он вызывал больше доверия, поскольку от него меньше воняло политтехнологиями.
Прочие персонажи из предыдущих книг появляются в моих рома потому, что они уже существуют, и мне приятно лишний раз с ними встретиться. Есть такой принцип - бритва Оккама: «не надо умножать сущности без необходимости». Вообще он значит, что следует довольствоваться самым простым объяснением. Но если понимать его фигурально, он как раз об этом. Я написал рассказ о волках-оборотнях. Зачем мне придумывать нового волка-оборотня, когда у меня уже есть готовый, который сидит и ждет, когда его выпустят на свободу? То же самое относится и к политтехнологам. Кроме того, «Generation П» кончается неустойчивым равновесием - с одной стороны, всемогущий политтехнолог Татарский, а с другой - пятилапый пес, которого он должен держать в вечной спячке. Сейчас это равновесие нарушилось, но, поскольку я не занимался анализом этой темы, а писал роман про любовь, я посвятил ей только один абзац. Который, собственно, и наступает Татарскому.
известия: Вы всегда неохотно говорите про экранизацию ваших книг. И все же, когда появится «Generation П»? Есть ли еще какие-то планы?
В.П.: Про «Generation П» я ничего не знаю, честно. Но мне трудно представить себе фильм по этой книге. Вот «Священная книга оборотня» - другое дело. А планы, про которые рассказано, перестают быть планами и становятся слухами.
© https://www.peoples.ru/art/literature/story...evin/index.html
Сейчас нашла интервью с ним по поводу этой книги... воть:
Виктор Олегович Пелевин 22.11.1962 года Россия
Виктор Пелевин, только что выпустивший новый роман Священная книга оборотня, перед презентацией книги оговорил в пресс-релизе, почему он не дает интервью: Все, что я хотел сказать журналистам, я сказал... в этой книге.
Виктор Пелевин: Несколько раз мне мерещилось, будто я стучу по клавишам лисьими лапами
Автор: Наталья Кочеткова
Сайт: Известия
известия: Книга написана от лица женщины - точнее, лисицы. Кажется, до этого пол рассказчика в ваших рома был мужским. Сложно было перестроиться?
Виктор Пелевин: Этот роман был не столько сочинен, сколько надиктован мне некой женской сущностью, очень симпатичной, в которую я просто влюбился, пока писал книгу. Я, конечно, не хочу сказать, что действительно верю в подобные вещи - просто субъективно все воспринималось именно так. Книга писалась очень легко, и я выполнял функцию не столько сочинителя, сколько стенографа и редактора. Поэтому перестраиваться мне не было необходимости. Но у меня действительно было сильное отождествление с героиней - вплоть до того, что несколько раз мне мерещилось, будто я стучу по клавишам лисьими лапами. Это интересное чувство. Наверное, что-то ожее испытывает актер, практикующий систему Станиславского. Но я не делал никаких усилий. И мне очень жалко было дописывать последнюю страницу и расставаться с героиней.
известия: Вы всегда производили впечатление адепта восточной культуры, а главные герои вашей книги - Волк и Лиса - из русских народных сказок. Почему вы все-таки выбрали русский фольклор?
В. П.: Я вовсе не являюсь адептом восточной культуры - или какой-либо другой. Когда я слышу слово «адепт», я представляю себе гипсовый бюст Аристотеля, которым один сумасшедший бьет по голове другого. А когда я слышу слово «культура», я вспоминаю о судьбе доктора Геббельса, который хватался при этом слове за пистолет, а потом сам получил пулю в затылок. От подобных эксцессов разумному человеку лучше держаться подальше. Я с детства люблю волшебные сказки, в том числе и русские. Но Волк и Лиса присутствуют в фольклоре любой страны, где обитают эти животные. Почему я в таком случае выбрал именно русский фольклор, как вы справедливо отметили? Дело в том, что я заимствовал из фольклора не столько образ волка, сколько образ «оборотня в пого». А это волшебное существо обитает преимущественно в России и играет большую роль в современном устном народном творчестве, особенно в песнях, плачах, базарах и прибаутках. Поэтому такой выбор кажется мне логичным и обоснованным.
известия: Достаточно большая часть действия романа происходит в Битцевском парке. Вы ведь сами часто катаетесь там на велосипеде. Своего рода ностальгия?
В.П.: Скорее это рефлексия по поводу одной фразы из жизнеописания Будды: «После этого Будда удалился в лес, где можно было встретить лучших людей того времени». Кроме того, условный сказочный лес - та среда, где обитают фольклорные Волк и Лиса. Вполне естественно, что повествование перемещается именно туда.
известия: Ваша героиня очень старательно и доступно читает лекции по культуре и философии сначала своим клиентам, а потом Волку. Это что, воспитание читателя?
В.П.: Нет, я не считаю своей функцией воспитание читателя - этим должны заниматься телевидение и прокуратура. Просто моя героиня - очень тонкая и возвышенная особа, и эти темы для нее банальны. Она начинает говорить о культуре, когда ей надо поддержать ничего не значащий светский разговор, поскольку для нее это то же самое, что болтовня о погоде или телесериале для менее развитых персонажей. Все становится ясно ближе к концу книги, когда она делится с Волком своими сокровенными взглядами.
известия: Если говорить о философии, то что ближе вам?
В.П.: Мне ближе территория, свободная от философии. Философ - это просто юрист, оперирующий абстрактными смыслами. Философский дискурс, в котором выдвигаются аргументы и контраргументы, кажется мне верхом нелепости - словно решение важнейших вопросов о природе человеческого существования может произойти в судебном зале во время юридического разбирательства, где смыслы рассматриваются как нечто объективное. Мы существуем как бы «изнутри себя», такова, извиняюсь за выражение, субъективная онтология нашего сознания. А философия претендует на то, что ответ на вопрос о природе и судьбе этого «взгляда изнутри» может быть дан «снаружи», через манипуляцию абстрактными символами. Но эти измерения запредельны друг другу, поэтому такой ответ не может не быть фальшивым. Философия кажется мне цепью бессовестных смысловых подлогов, где переход от одного подлога к другому осуществляется с помощью безупречной логики. То же самое, кстати, в полной мере относится и к этому рассуждению. Философия способна поставлять интересные описательные языки, но беда в том, что она в состоянии говорить на них только о себе самой. Это просто описание одних слов через другие. Результатом являются опять слова. Если они завораживают вас своей красотой - замечательно. Но со мной такое бывает крайне редко. А другого смысла в этом занятии нет.
известия: В «Книге оборотня» почти нет города и людей: всего несколько персонажей и кусочек Битцевского парка. Их подменило некое интеллектуальное пространство: густая сеть философских концепций и разного рода мифологий. Почему? Может быть, вы слишком мало времени проводите в России, чтобы писать про нее?
В.П.: Во-первых, в книгах вообще не бывает города и людей - в них бывают только слова. В силу природы человеческого мышления и его языковой репрезентации любое пространство, отраженное в тексте, является чисто интеллектуальным, даже если речь идет об интеллекте дла. «Город» и «люди» - это такие же мифологемы, как «лисы» и «волки». Просто на некоторых симулякрах висит бирочка «нон-фикшн», и в общей теории промывания мозгов их принято считать отражением реальности, хотя «реальность» - это тоже мифологема. Во-вторых, слово «подмена» в вашем вопросе не очень корректно. Вы исходите из предпосылки, что в моей книге должны были присутствовать город и люди, но я в силу своих порочных особенностей подменил их чем-то другим. Но я ведь не брал на себя обязательств писать о городе и людях. Это как если бы чукча написал трактат о моржевании, а его упрекнули в том, что он уделяет мало внимания футболу, потому что ему редко снится Абрамович.
известия: Где вам больше нравится жить?
В.П.: В себе. Помните, как это у Тютчева: «Лишь жить в самом себе умей - есть целый мир в душе твоей...»
известия: В предисловии вы старательно дистанцируетесь от текста. Зачем?
В.П.: Видите ли, я чувствую в этой книге такую взрывную мощь, что мне делается страшно. И хочется на всякий случай отойти подальше, пока не шарахнуло.
известия: Чему служат не только многочисленные цитаты и аллюзии, но и откровенные пародии, в том числе и на современную литературу, в тексте?
В.П.: Они служат тексту. Для меня роман ож на цветочный куст, который развивается и растет по своим собственным законам. А писатель - садовник. Он просто поливает это растение и отрезает сухие ветки, но спрашивать у него, почему цветы на нем желтого цвета или почему на каждой веточке именно пять листочков, бесполезно. Писатель может, конечно, что-нибудь наврать по этому поводу, но сам он никогда этого не знает до конца. Мне ни разу не удавалось написать ту книгу, которую я хотел. Как же я могу ответить на вопрос, почему она такая, а не другая?
известия: Почти в каждом вашем романе хотя бы мельком появляются персонажи из предыдущих книг. В «Книге оборотня» это пятилапый пес с непечатным именем и Татарский. Зачем нужна эта связь?
В.П.: В этом есть логика. Я пишу об оборотнях в пого. Но наемный политтехнолог вроде Татарского - тоже оборотень, только в штатском. Такой, знаете, либеральный консерватор в точке перманентной бифуркации. Пятилапый пес с непечатным именем - это естественное завершение эволюции оборотня в пого. А ночной визит такого пса - естественное завершение пути политтехнолога.
Могу пояснить, что я имею в виду. Работа политтехнолога заключается в том, чтобы в зародыше подменять демократию ее симуляцией по заказу сменяющих друг друга олигархий. Политтехнолог анализирует общественное мнение, чтобы выяснить, чего именно хотят люди. А потом возвращает им это в виде вранья. В такой ситуации оппозиционная идеология делается невозможной в принципе - все ее лозунги будут немедленно перехвачены олигархией, примерно так же, как бизнес перехватил образ Че Гевары. Поэтому европейские ультра пришли к выводу, что отстреливать надо не политиков, а политтехнологов. Но я думаю, что никого отстреливать не надо. Пятилапая собака приходит к политтехнологам с другой стороны. Дело в том, что их продукция начинает инстинктивно отторгаться людьми - так же, как это произошло в прошлом веке с коммунистической идеологией. Почему в Америке победил Буш? Потому что его соперник был политтехнологическим големом. Буш проиграл ему все дты, а потом победил на выборах - просто по той причине, что он вызывал больше доверия, поскольку от него меньше воняло политтехнологиями.
Прочие персонажи из предыдущих книг появляются в моих рома потому, что они уже существуют, и мне приятно лишний раз с ними встретиться. Есть такой принцип - бритва Оккама: «не надо умножать сущности без необходимости». Вообще он значит, что следует довольствоваться самым простым объяснением. Но если понимать его фигурально, он как раз об этом. Я написал рассказ о волках-оборотнях. Зачем мне придумывать нового волка-оборотня, когда у меня уже есть готовый, который сидит и ждет, когда его выпустят на свободу? То же самое относится и к политтехнологам. Кроме того, «Generation П» кончается неустойчивым равновесием - с одной стороны, всемогущий политтехнолог Татарский, а с другой - пятилапый пес, которого он должен держать в вечной спячке. Сейчас это равновесие нарушилось, но, поскольку я не занимался анализом этой темы, а писал роман про любовь, я посвятил ей только один абзац. Который, собственно, и наступает Татарскому.
известия: Вы всегда неохотно говорите про экранизацию ваших книг. И все же, когда появится «Generation П»? Есть ли еще какие-то планы?
В.П.: Про «Generation П» я ничего не знаю, честно. Но мне трудно представить себе фильм по этой книге. Вот «Священная книга оборотня» - другое дело. А планы, про которые рассказано, перестают быть планами и становятся слухами.
© https://www.peoples.ru/art/literature/story...evin/index.html
ВедьмАчка
Мастер
10/26/2005, 12:24:17 AM
Из Пелевина пока прочла только коротенький рассказ "Один Вог". Язык понравился, и я загрузила "Жизнь насекомых" - сижу читаю и тихо тащусь. Очень остроумно, нестандартные образы и тонкий сарказм...
" - Вот ты и стал взрослым, - помолчав, сказал отец и вручил сыну новую пригоршню навоза. - Считай, сегодня твой второй день рождения.
- Почему?
- Теперь ты уже не сможешь нести весь навоз в руках. У тебя теперь будет свой Йа, как у меня и мамы.
- Свой Йа? - спросил мальчик. - А что такое Йа?
- Посмотри сам.
Мальчик внимательно поглядел на отца и вдруг увидел рядом с ним большой полупрозрачный серо-коричневый шар.
- Что это? - испуганно спросил он.
- Это мой Йа, - сказал отец. - И теперь такой же будет у тебя.
- А почему я его раньше не видел?
- А-а, - протянул мальчик, - так вот где ты все время навоз брал. А то ты его мне все даешь, даешь, но откуда - непонятно. У тебя его вон сколько, оказывается. А какое ты слово сказал?
- Йа. Это священный египетский слог, которым навозники уже много тысячелетий называют свой шар, - торжественно ответил отец. - Пока твой Йа еще маленький, но постепенно он будет становиться все больше и больше. Часть навоза дадим тебе мы с мамой, а потом ты научишься находить его сам.
Мальчик все еще сидел на корточках, недоверчиво глядя на отца. Отец улыбнулся и чмокнул губами.
- А где я буду находить навоз? - спросил мальчик.
- Вокруг, - сказал отец и указал рукой в туман.
- Но там же никакого навоза нет, папа.
- Наоборот, там один навоз.
- Я не понимаю, - сказал мальчик.
- Держи. Сейчас поймешь. Чтобы все вокруг стало навозом, надо иметь Йа. Тогда весь мир окажется в твоих руках. И ты будешь толкать его вперед.
- Как это можно толкать вперед весь мир?
Отец кивнул головой.
- А все вокруг и есть этот шар?
Отец опять кивнул.
- Но как же я могу одновременно видеть этот шар изнутри и толкать его вперед?
- Сам не знаю, - развел руками отец. - Вот когда вырастешь, станешь философом и всем нам объяснишь.
- Хорошо, - сказал мальчик, - если ничего, кроме навоза, нет, то кто же тогда я? Я-то ведь не из навоза.
- Попробую объяснить, - сказал отец, погружая руки в шар и передавая сыну еще горсть. - Правильно, вот так, вот так, ладошками... Теперь погляди внимательно на свой шар. Это ты и есть.
- Как это так? Я ведь вот, - сказал мальчик и показал на себя большим пальцем.
- Ты неправильно думаешь, - сказал отец. - Ты логически рассуждай. Если ты говоришь про что-то "Йа", то значит, это ты и есть. Твой Йа и есть ты.
- Мое ты и есть Йа? - переспросил мальчик. - Или твое ты?
- Нет, - сказал отец, - твой Йа и есть ты. Сядь на лавку, успокойся, и сам все увидишь."
Виктор Пелевин "Жизнь насекомых"
" - Вот ты и стал взрослым, - помолчав, сказал отец и вручил сыну новую пригоршню навоза. - Считай, сегодня твой второй день рождения.
- Почему?
- Теперь ты уже не сможешь нести весь навоз в руках. У тебя теперь будет свой Йа, как у меня и мамы.
- Свой Йа? - спросил мальчик. - А что такое Йа?
- Посмотри сам.
Мальчик внимательно поглядел на отца и вдруг увидел рядом с ним большой полупрозрачный серо-коричневый шар.
- Что это? - испуганно спросил он.
- Это мой Йа, - сказал отец. - И теперь такой же будет у тебя.
- А почему я его раньше не видел?
- А-а, - протянул мальчик, - так вот где ты все время навоз брал. А то ты его мне все даешь, даешь, но откуда - непонятно. У тебя его вон сколько, оказывается. А какое ты слово сказал?
- Йа. Это священный египетский слог, которым навозники уже много тысячелетий называют свой шар, - торжественно ответил отец. - Пока твой Йа еще маленький, но постепенно он будет становиться все больше и больше. Часть навоза дадим тебе мы с мамой, а потом ты научишься находить его сам.
Мальчик все еще сидел на корточках, недоверчиво глядя на отца. Отец улыбнулся и чмокнул губами.
- А где я буду находить навоз? - спросил мальчик.
- Вокруг, - сказал отец и указал рукой в туман.
- Но там же никакого навоза нет, папа.
- Наоборот, там один навоз.
- Я не понимаю, - сказал мальчик.
- Держи. Сейчас поймешь. Чтобы все вокруг стало навозом, надо иметь Йа. Тогда весь мир окажется в твоих руках. И ты будешь толкать его вперед.
- Как это можно толкать вперед весь мир?
Отец кивнул головой.
- А все вокруг и есть этот шар?
Отец опять кивнул.
- Но как же я могу одновременно видеть этот шар изнутри и толкать его вперед?
- Сам не знаю, - развел руками отец. - Вот когда вырастешь, станешь философом и всем нам объяснишь.
- Хорошо, - сказал мальчик, - если ничего, кроме навоза, нет, то кто же тогда я? Я-то ведь не из навоза.
- Попробую объяснить, - сказал отец, погружая руки в шар и передавая сыну еще горсть. - Правильно, вот так, вот так, ладошками... Теперь погляди внимательно на свой шар. Это ты и есть.
- Как это так? Я ведь вот, - сказал мальчик и показал на себя большим пальцем.
- Ты неправильно думаешь, - сказал отец. - Ты логически рассуждай. Если ты говоришь про что-то "Йа", то значит, это ты и есть. Твой Йа и есть ты.
- Мое ты и есть Йа? - переспросил мальчик. - Или твое ты?
- Нет, - сказал отец, - твой Йа и есть ты. Сядь на лавку, успокойся, и сам все увидишь."
Виктор Пелевин "Жизнь насекомых"