Комикс как вид искусства.

Монмартрские звезды, певцы уличных песенок, танцовщицы кабаре, клоунессы, артисты цирка, проститутки, швеи, прачки, рыжие и белокожие. Тулуз-Лотрек, под влиянием японской гравюры, увлекается литографией — и создает рекламные плакаты для увеселительных заведений, впервые в западной истории доводя этот жанр до уровня произведения искусства.
Артисты, для которых Лотрек рисовал и печатал плакаты, просыпались знаменитыми после ночной расклейки афиш в Париже.Известные картины Анри де Тулуз-Лотрека: «Аристид Брюан в Амбассадоре», «Клоунесса Ша-Ю-Као», «Иветт Гильбер кланяется публике», «Танцы в Мулен-Руж», «Японский диван».Его образ окружает такое количество легенд и домыслов, что часто биографы тратят сотни страниц на их развенчание.Взамен же предлагают жалкие оправдания гению: был алкоголиком, потому что калека, жил в публичных домах, потому что карлик, и художником, в конце концов, стал потому, что был ужасен собою. Однако...Проститутки из лучших домов терпимости носили цветы ему в мастерскую
и позволяли рисовать себя в любое время дня и ночи — спящими, задумчивыми, скучающими в ожидании клиентов, играющими в лесбийские игры, нежными и вызывающими. Он был их принцем из сказки и устраивал завтраки с дорогим вином и сладостями.Сам Лотрек наверняка предпочел бы парочку легенд в свое оправдание. Например, о том, что он всегда носил в кармане мускатный орех — чтобы добавить в придуманный на ходу алкогольный коктейль.Тулуз-Лотрек получал огромное удовольствие, накачивая друзей виртуозными смесями портвейна с абсентом, к примеру. Друзья в ответ приглашали его барменом и декоратором на свои вечеринки. Он десятки раз был влюблен, взаимно и безответно, и всегда находил способ проявить свои чувства, прямо или эксцентрично...Друзья, которые давно знали и любили Анри, переставали замечать его необычную внешность. Им было странно и досадно, когда какой-нибудь задиристый щеголь посмеивался или пялился на художника. Да он и сам мог врезать пощечину или забористо обругать человека, в глазах которого видел насмешку. На самом деле, стоило с Лотреком сойтись поближе — и всякие границы и необходимость в жалости исчезали.Он рисовал самые остроумные карикатуры на себя самого и завел собаку, толстенького кривоногого бульдога, в котором даже самые заботливые друзья обнаруживали сходство с хозяином.
Когда еще ни в одном самом цивилизованном обществе не принимали всерьез равенство и не задумывались о правах падших, о возможностях инвалидов, Лотрек уже видел их равными себе: проституток, лесбиянок, пьяниц, безумцев и нищих художников.Но когда-то всему приходит конец, за все приходится расплачиваться. Так было и в короткой судьбе Тулуз-Лотрека. Однажды утром он вышел из дома в красных брюках, с голубым зонтиком в руках и фаянсовой собачкой под мышкой. Глядя вокруг невидящими глазами, расстегнул ширинку и помочился на собственную картину. Белая горячка!В тот же день друзья доставили его в замок Сен-Жам — дом для умалишенных.
Для богатых умалишенных. Можно представить тот ужас, который ощутил художник, когда пришел в себя и понял, где находится. Его навещали родные и друзья, но каждый отводил глаза, чтобы не встречаться взглядом с Анри. Ведь в его глазах без труда можно было прочесть: «Спасите меня!»..Он вновь с головой погрузился в работу, рисовал целыми днями — только бы доказать, что он нормален, абсолютно нормален. Одежда висела на нем мешком, под глазами не проходили иссиня-черные круги, но художник добился своего — консилиум врачей даровал ему свободу.И вновь — Монмартр, кафе, аромат жареных каштанов, музыка уличных певцов... Человек не может измениться в одночасье. Разумеется, и Лотрек взялся за старое — не сразу, но постепенно, — вновь стал пить, все сильнее, без перерыва, как будто торопился поставить точку в своей короткой блестящей жизни. Он пил и рисовал, рисовал и пил...Лотреку оставалось жить несколько месяцев, он приехал умирать к матери, графине Адель, после дорогого сумасшедшего дома для богатых, после приступов белой горячки, паралича и полного отчаянья. 37-летний художник тогда уже практически не мог писать, садился отдыхать после каждого мазка. «Живопись не сделала мои ноги длиннее», — мрачно заявлял он.
Финал случился 8 сентября 1901 года в родовом замке Мальроме. 37-летний художник скончался удушливой ночью, ближе к рассвету. На руках у матери. Такая она — печальная жизнь...А вот, по мнению художника, лучшая французская футбольная команда навсегда: Гоген, Сезанн, Родин, Дега, Ренуар, Моне, Домье, Сера, Тулуз-Лотрек, Мане, Делакруа. (14 июля 1887 года, Париж, Белль). О всех Градимир Смудья нарисовалсвои замечательные комиксы. Каждая из серий достойна отдельного поста.(С)