Жизнеспособна ли социалистическая экономика?

Одержав политическую и экономическую победу, капитализм сам оказался пропитан социализмом. Как это нередко бывало в истории, победитель, одержав победу на поле брани, заразился идеологией побежденного. Более того, многие идеи социализма, как принято было говорить, "живут и побеждают". Они поддерживаются значительной частью населения планеты, в том числе в развитых cтранах. Даже в экономике капиталистических стран присутствуют элементы социализма. А в некоторых из этих стран правящие социал-демократические партии вообще провозгласили своей целью построение социализма.

XX век был исключительно богат социальными экспериментами. Октябрьская революция, практика построения социалистического общества в СССР и странах Восточной Европы и многое, многое другое представляет собой бесценный исторический опыт для всего человечества. Возможность учесть этот опыт - может быть, главное оправдание тех страданий, которые пережили россияне и другие народы в ходе этих экспериментов.

Накопленный опыт позволяет, в частности, дать более полный ответ на вопросы: кто кого победил? Как будет соотноситься в XXI веке капитализм и социализм?

Для четкого понимания предмета обсуждения договоримся о терминах. В качестве главного признака, характеризующего общественное устройство, примем, согласившись с К.Марксом, форму собственности на средства производства. В соответствии с этим, капиталистическим будем считать общество, в котором большая часть средств производства находится в частной собственности.

Некоторые другие признаки и характеристики капитализма из арсенала теории марксизма опровергнуты ходом истории. Так, практика развитых стран опровергла утверждение, что базис - экономика - предопределяет характер надстройки, и потому капитализм предполагает диктатуру буржуазии, что распределение общественного продукта преследует лишь ее интересы, что капитализм является тормозом технического прогресса, что с развитием капитализма усиливается накал классовой борьбы, что он загнивает и т.п.

Социалистическим будем считать общество, в котором большая средств производства находится в общественном владении.

Динамику явления, т.е. движение по социалистическому пути, можно отслеживать по изменению удельного веса общественного сектора в экономике страны. В современных условиях оно происходит демократическим путем посредством национализации частных компаний или приватизации государственных.

Объективное сопоставление двух систем осложняется существующим отождествлением капитализма с либерализмом, а социализма - с диктатурой. Последнее - следствие положения теории Маркса, что история человечества - это история борьбы классов, что пролетариат, взяв власть, устанавливает свою диктатуру. Однако опыт ХХ века показал, что классовые интересы и споры могут решаться демократическими методами в интересах всего общества, не требуя диктатуры того или иного класса. Отождествление социализма с диктатурой - результат, главным образом, практики социалистического строительства в СССР и других странах соцлагеря. Дело в том, что уровень их развития далеко не соответствовал требованиям, необходимым для перехода к реальному социализму. В этих условиях удержание власти объективно требовало введения диктатуры. В современных условиях, как показал опыт развитых стран, ни приход к власти социал-демократических партий, ни появление в них значительного сектора общественного производства, не сопровождаются ущемлением демократических свобод. Таким образом, либерализм не является прерогативой капиталистического общества. С не меньшим успехом он может выполнять свои функции и при общественной форме владения средствами производства (естественно, имеется в виду социал-демократический, а не советский вариант социализма).

Экономическое соревнование двух систем выявило плюсы и минусы каждой из систем.

Современный капитализм: преимущества и недостатки

Прежде всего надо сделать главный вывод, имеющий историческое значение: капиталистический способ производства экономически более эффективен, чем социалистический. Несмотря на колоссальные усилия, соцстраны не смогли даже сравняться по производительности труда с капиталистическими. (Вспомним, что именно этот показатель В.И.Ленин считал основным признаком более прогрессивного строя.) Отмеченное свойство имеет следствием то, что такое общество производит большую массу предметов потребления, т.е. имеет возможность обеспечить своим гражданам более высокий уровень жизни.

Еще одно чрезвычайно важное свойство капитализма, продемонстрированное им в этом веке, - его приспособляемость, способность адекватно реагировать на изменяющиеся условия. Прежде всего это относится к решению комплекса проблем, связанных с классовой борьбой и угрозой пролетарских революций.

Инструментами, с помощью которых осуществлялись преобразования, стали парламентаризм и другие демократические институты, ставшие политической надстройкой капитализма. Демократия, решив противоречия, считавшиеся марксизмом неразрешимыми, доказала тем самым преимущество эволюционного пути развития человечества над революционным. (Еще одна крупица исторического опыта, добытая в этом веке).

Демократическая форма правления, развивающаяся кстати не без влияния социалистических идей, обеспечила приспособляемость капитализма не только к социальным, но, что особенно важно, и к экономическим проблемам. Главный порок капитализма - присвоение и распределение прибавочного продукта в интересах класса буржуазии - был если не устранен, то по крайней мере существенно сглажен. Наступив на горло собственной песне, капитализм смирился с вмешательством парламентов в сферу распределения прибавочного продукта. Сегодня в развитых странах существенная его часть расходуется в интересах всех слоев народа и в том числе социально слабой части населения, безработных и т.п. (1). В определенном смысле можно говорить, что демократия спасла капитализм.

Еще одно преимущество капитализма, продемонстрированное в этом веке, - высокая восприимчивость к техническому прогрессу: новым технологиям и т.п. Быстрая и повсеместная компьютеризация всех сторон жизни сегодня - яркий тому пример.

Следует также отметить наработку капитализмом методов ухода от крупных экономических кризисов, вроде кризиса 1929-32 гг.

Из сказанного не следует, что современному капитализму свойственны лишь положительные черты. Ему по-прежнему присущ порок, вытекающий из частнособственнического владения средствами производства. Благодаря последнему владелец капитала все еще получает определенную долю произведенного общественного продукта. Получение дохода за сам факт владения капиталом (имеется в виду, естественно, та часть доходов, которая идет на личное потребление) представляется как социальная несправедливость, а с позиций государственных интересов означает понижение эффективности общественного производства.

Следует, однако, отметить, что демократия "улучшила" капитализм и в этом случае. Большая часть сверхприбыли, получаемая владельцами капитала посредством прогрессивной шкалы налогообложения, отбирается в пользу общества (2).

Еще один известный недостаток частнособственнического предпринимательства заключается в том, что, стремясь максимизировать прибыль, оно зачастую игнорирует социальные, экологические и другие национальные и общечеловеческие интересы.

И, наконец, еще один, не столько недостаток, сколько свойство, - частное предпринимательство может действовать лишь в тех областях, где достигается прибыль. Что касается отраслей, не обеспечивающих достаточную прибыль, то капитал либо уходит из них, либо требует от государства соответствующей компенсации.

Перечисленные и другие положительные качества капитализма дали основания некоторым ученым (Ф.Фукуяма и др.) объявить его идеальной, вечной формой экономического устройства общества. Ответ на вопрос: так ли это - мы пытаемся дать после анализа социалистического способа производства.

Социализм: преимущества и недостатки

В экономическом отношении соцстраны, как отмечалось, значительно уступали капиталистическим. Более низкими были производительность общественного труда, а также другие показатели: уровень жизни населения, фондоотдача, урожайность и др. Имело место техническое отставание, причем с началом научно-технической революции этот разрыв стал увеличиваться. Значительно понизились темпы экономического роста. Если в предвоенные годы они были высоки и даже вселяли надежду на "обгон", то в послевоенные годы они резко снизились, и лозунг "догнать и перегнать" стал явным анахронизмом.

Образовавшийся застой в экономике соцстран однако еще не означает, что социализм в принципе бесперспективен. Чтобы ответить на этот вопрос необходимо проанализировать причины, обусловившие это поражение. Прежде всего следует ответить на вопрос, в какой мере оно было вызвано российской спецификой (многие склонны объяснять поражение только ею) и в какой - недостатками социализма как способа общественного устройства. Основная специфическая черта России и других стран, вступивших на путь социалистического развития, была их отсталость, т.е., как говорили западные демократы, несоответствие уровня развития их производительных сил социалистическим отношениям. Надо сказать, что В.И.Ленин воспринял этот аргумент, но выдвинул контрдовод: а почему пролетариат, взяв власть в свои руки, не сможет создать предпосылки для построения социализма? Все годы своего существования власть в основном этим и занималась, проводя индустриализацию, повышая образованность населения. Однако разрыв между новыми, социалистическими отношениями (общественной собственностью, распределением и др.), с одной стороны, и старыми производительными силами (имея в виду прежде всего человеческий фактор), с другой, был очень глубок. Чтобы удержаться у власти и продолжить начатый курс, было объективно необходимо создание аппаратов пропаганды и подавления. Таким образом, репрессии не являются исключительной прерогативой России или лично Сталина. В той или иной степени они наблюдались и, очевидно, будут наблюдаться всегда при попытках искусственного, "преждевременного" построения социализма. Кстати, объективная необходимость наличия в преждевременном социализме аппарата принуждения делала обреченными на неудачу попытки построить социализм с "человеческим лицом".

В послевоенные годы техническая отсталость России частично была ликвидирована. На этом этапе тормозом стал выступать не уровень техники, а человеческий фактор.

Главным тормозом стала первая часть основного принципа социализма - "от каждого по способностям". Несмотря на использование современных форм организации заработной платы и материального поощрения, "социалистического соревнования" и др., отношение к труду было неудовлетворительным и явно уступало таковому на капиталистических предприятиях. Было осознано то обстоятельство, что без сознательного отношения к труду победить капитализм невозможно.

Встал вопрос - может ли современный человек работать из сознательных побуждений лучше, чем из материальных. Отрицательный ответ на этот вопрос, а именно его выдала практика, означает, что социализм не сможет, по крайней мере в ближайшей перспективе, обойти капитализм в экономическом отношении.

Наряду с минусами социализм обладает в области производства свойством, которое при определенных условиях выступает как положительное. Известно, что социалистическое производство опирается на плановое централизованное управление. В общем случае, как отмечалось выше, оно менее эффективно. Однако имеются некоторые отрасли общественного производства, в которых оно оказывается предпочтительнее рыночного. Чаще всего это бесприбыльные отрасли, решающие общенациональные и общечеловеческие проблемы - защита и восстановление среды обитания, освоение космоса и т.п.

Уступая по всем показателям капитализму в сфере экономики, социализм продемонстрировал ряд положительных свойств в социальной области.

Прежде всего можно указать на отсутствие в странах с плановой экономикой значительной безработицы. (Обратная сторона медали - плохая работа занятых ввиду отсутствия угрозы увольнений. Кстати, работа "не бей лежачего" тоже преимущество социализма с точки зрения рядовых работников.) Такое положение обеспечивает работающим уверенность в завтрашнем дне, создает чувство стабильности.

К числу социальных преимуществ относится особо ценимое в СНГ моральное чувство "социальной справедливости". Под ней подразумевались несущественные различия в размерах заработков у работников всех рангов. Так, например, оклады уборщицы и директора предприятия различались примерно в три раза.

Важны и другие достижения социализма: система бесплатного обучения (включая высшее, причем с выплатой стипендий), здравоохранения, а также весьма продолжительные ежегодные оплачиваемые отпуска.

Таким образом, проигрывая капитализму в экономическом отношении, социализм продемонстрировал преимущества в социальной области.

Возможна ли победа социализма?

Корректно проблему следует сформулировать следующим образом: могут ли условия сложиться таким образом, при котором оба строя выравняются в экономическом отношении, и общество, учитывая социальные преимущества, предпочтет социализм.

Сценарий 1. Классический. По К.Марксу, существует тенденция нормы прибыли к понижению. Конкурируя друг с другом на рынке, капиталисты вынуждены все больше и больше снижать цены на свои товары. Через несколько десятков или сотен лет прибыль приближается к нулевой отметке. Пропадает интерес к занятию бизнесом, и капитализм загнивает. Разражается кризис, государство берет управление производством в свои руки.
Сценарий не реален. Указанная тенденция, по-видимому, не действует. Научно-технический прогресс приводит к появлению все новых и новых товаров с относительно высокими ценами. Тенденции противостоит также ставшая постоянной инфляция.

Сценаций 2. Сплошная автоматизация. То обстоятельство, что работник общественного сектора трудится хуже, чем в частном (кстати, это имеет место и в капстранах), предполагалось ликвидировать посредством устранения человеческого труда вообще. Считалось, что успехи научно-технической революции позволят полностью автоматизировать производство, и потребности общества будут удовлетворяться с минимальным применением ручного труда.
Тенденция автоматизации производства действительно имеет место. И хотя сплошная автоматизация в будущем веке скорее всего еще не наступит, многие предприятия и отрасли будут работать в автоматическом режиме.
Этот фактор будет способствовать расширению общественного сектора народного хозяйства в будущем. Сценарий в его полном объеме реален, по-видимому, для более далекого будущего.

Сценарий 3. Коммунистическое отношение к труду. Учитывая многообразие типов и пластичность человеческой психики, ее способность откликаться на запросы и потребности общества, можно предположить, что появится какая-то часть населения, достаточная для обслуживания сферы материального производства и услуг, которая будет работать в общественном секторе, получая меньшую зарплату, не за страх, а за совесть, руководствуясь прежде всего чувством долга и высокой сознательностью. Принципиальную возможность этого уже сейчас демонстрируют члены различных благотворительных, религиозных и гуманитарных организаций, люди творческих профессий. Поэтому разница в производительности труда у работников частного и государственного секторов со временем должна уменьшиться. Этому будут способствовать совершенствование организации и условий труда, заработной платы, подбора кадров, наличие (в результате автоматизации производства) большого числа незанятых, среди которых определенную долю составят трудоголики.
Постепенное сближение показателей производительности в обеих сферах будет означать сглаживание существующего явного превосходства капитализма в области экономики. Таким образом по параметру - отношение к труду - время, хотя и медленно, работает на социализм.

Сценарий 4. Снижение значимости (обесценивание) экономического фактора. Как отмечалось, основное преимущество капитализма заключалось в более высокой производительности труда. Естественно, если бы требование экономичности перестало бы действовать, капитализм лишился бы этого преимущества. Может ли стать реальным этот сценарий? Как отмечалось выше, в сфере производства и услуг будет занята, во-первых, небольшая часть населения, а, во-вторых, и это главное, та его часть, для которой общественно-полезный труд будет являться потребностью, своего рода трудотерапией. Тем самым достигнутый при этом уровень производительности труда будет выступать как оптимальный, и его дальнейший рост будет не нужен и даже, напротив, противопоказан. Это означает, что значимость экономического фактора существенно снизится. Экономика перестанет играть ту роль, которую она играет сегодня.

Сценарий 5. Иждевенческий. Устранение сферы производства. Коль скоро отставание в этой сфере не позволяет построить социализм, ее следует устранить вообще. Предметы потребления в данную, отдельно взятую страну должны поступать извне. Примерами построения "социализма" по этому сценарию служат некоторые страны Персидского залива, живущие за счет своих нефтяных запасов. Сценарий был актуален для СССР. Что представлял бы собой он сейчас, если бы его огромные природные ресурсы были бы использованы не на подготовку мировой революции и создание супердержавы, а на внутреннее обустройство?

Тенденции и проблемы XXI века

Будут ли процессы этого века способствовать или, наоборот, тормозить реализацию того или иного сценария? Рассмотрим некоторые процессы и проблемы нового века и проследим их влияние на рассматриваемый вопрос.

а) Научно-технический прогресс. Он несомненно будет иметь место и окажет определяющее воздействие на облик века. Поэтому отношение той или иной системы к НТП во многом определяет ее место и роль в будущем обществе. Как показал опыт XX века, капиталистический способ производства в целом более успешно обеспечивает развитие и реализацию достижений НТП. Поэтому НТП позволит капиталистическому способу производству сохранять еще долгое время свое превосходство в части эффективности.

Вместе с тем НТП, приводя к автоматизации производства и исключая из него человеческий труд, тем самым уменьшает постепенно это превосходство. Отдельные производства или отрасли, достигающие высокой автоматизации, становятся равноэффективными при той и иной форме управления. Таким образом, в тактическом, краткосрочном аспекте НТП работает на капитализм, поскольку он быстрее осваивает его результаты. Однако, в долгосрочном аспекте эта поддержка затухает и сходит на нет, приводя в итоге отдельные отрасли к ситуации, описанной в сценарии 2 или 4.

Научно-технический прогресс будет иметь еще одно следствие. Увеличение производительности труда и продолжительности жизни, вызывающие рост числа безработных и пенсионеров, приведет к значительному возрастанию контингента, живущего на государственные пособия. Это обстоятельство, несомненно, потребует увеличения налогов и сборов, что снизит прибыльность капитала3 и, соответственно, заинтересованность в ведении бизнеса. То и другое будут способствовать расширению государственного сектора экономики.

б) Демографический рост. Значительный рост населения Земли в XXI веке, особенно в развивающихся странах, прежде всего потребует соответствующего увеличения промышленного потенциала для обеспечения человечества предметами потребления. Это означает расширение прежде всего частного предпринимательства. Оно, как известно, значительно оперативнее откликается на новые потребности, быстрее и полнее их удовлетворяют.

Вдобавок опыт ХХ века, когда развивающиеся страны (а демографический всплеск обеспечивается в основном ими) пытались построить социализм, минуя стадию капитализма, продемонстрировал нереальность такого пути. Поэтому они, в основном, будут развивать рыночные отношения, хотя и с учетом национальных особенностей.

Увеличение населения, способствуя развитию частного предпринимательства, вместе с тем будет создавать предпосылки для повышения эффективности госсектора. Это будет связано с тем, что среди населения будет увеличиваться и та его прослойка, которая стремится служить обществу и готова добросовестно работать на госпредприятиях (сценарий 3, 4).

в) Экологические проблемы. Рост населения и масштабов человеческой деятельности еще более обострят проблемы экологии. Для защиты и восстановления среды обитания, очевидно, будут созданы особые отрасли народного хозяйства. Скорее всего предпочтительным способом управления ими будет централизованное, плановое, а не частное. Тем самым этот фактор будет способствовать росту государственного сектора экономики.

г) Опережающее развитие сферы досуга. Интенсивное использование нынешних и будущих достижений НТП в производстве и в других областях деятельности приведет к резкому увеличению свободного времени - как за счет сокращения продолжительности рабочей недели, так и доли населения, занятого в производстве. Этому же будет способствовать и увеличение числа пенсионеров ввиду роста продолжительности жизни.

Значительное число неработающих станет нормой и характерной чертой века. Увеличение свободного времени у населения обусловит существенный рост индустрии и сферы досуга. Если в XX веке в экономике господствовало производство предметов потребления, то в XXI веке на первое место выйдет индустрия досуга.

Вопрос - какой из способов производства сможет лучше решить проблему наполнения свободного времени и развлечения - не возникает. Практика показала - частная инициатива оперативнее откликается на запросы населения, лучше и экономичнее их удовлетворяет.

Прочие проблемы, ожидающиеся в следующем веке, - энергетический голод, наркотики, исламский фактор, проблемы третьего мира, национальных суверенитетов и др., не связаны непосредственно с рассматриваемой проблемой и потому не анализируются.

XXI век - капитализм с социалистическим лицом

Прошедший век показал, что развитие общества идет в направлении сочетания элементов обеих систем. С одной стороны, производство в бывших соцстранах стало на капиталистические рельсы; с другой стороны, капстраны обзавелись, особенно в социальной области, многими элементами социализма. Нет оснований утверждать, что этот процесс прекратится. Вопрос заключается лишь в том, каковы будут их соотношение и тенденции, какие именно черты каждой из систем получат развитие?

На поставленные вопросы легче будет ответить, если экономику представить, как это принято, состоящей из двух частей - сферы производства и сферы распределения.

Сфера производства. Более высокая производительность труда, обеспечиваемая капиталистическим способом производства, обусловит его преимущественное применение в XXI веке в сфере производства. Вместе с тем в начале и в конце доля этого способа производства будет различной. Если в начале века она составит примерно 90% (имеются в виду развитые страны), то к его концу она заметно уменьшится.

Последнее будет вызвано опережающим ростом государственного сектора экономики. Этот рост будет складываться из двух частей. Во-первых, госсектор пополнят, как отмечалось выше, новые отрасли, связанные с общегосударственными и общечеловеческими проблемами - осовоением космоса, восстановлением среды обитания и т.п., в которых государственное управление предпочтительнее. Во-вторых, из частного сектора в государственный перейдут ряд существующих отраслей. Прежде всего это будут, как и ранее, отрасли, ставшие по тем или иным причинам убыточными. Национализация в этом случае будет охватывать те производства, от которых капитализм отказался (сценарий 1). Этот исторический факт будет означать, что в экономическом соревновании двух способов производства, социализм догоняет капитализм.

Выравнивание будет объясняться следующим:
- в производстве и управлении им все большую роль будет играть технический фактор - оптимальные режимы и оптимальные решения будут вырабатываться и приниматься компьютерами, а само производство в значительной мере станет автоматизированным (сценарий 2);
- отношение к труду существенно изменится. Трудиться в этой сфере будет относительно небольшое число людей, и потому там будут заняты стремящиеся туда (трудоголики и т.п.). Кроме того, как отмечалось, существенно улучшатся условия труда, сократятся его продолжительность, интенсивность. В результате отношение к труду будет становиться все более сознательным.

Выравнивание обоих способов производства по экономическим показателям будет выражаться в увеличении государственного сектора экономики4. Рост его, однако, не будет стремительным. Оба способствующие ему фактора изменяются медленно - от поколения к поколению.

В качестве первого приближения можно предположить, что к середине века доля госсектора удвоится и составит в развитых странах в среднем 20%. (Для справки: в 80-ых годах доля госсектора в Швеции, наиболее социализированной из развитых стран, составила 20,5%).

Во второй половине века эта тенденция продолжится, и можно предположить, что к его концу доля госсектора приблизится к трети. Не исключено, что в отдельных странах она превысит 50%, т.е. общественный сектор в экономике этих стран станет преобладающим. Таким образом в конце века на карте мира могут появиться социалистические государства.

"Победа" нового общественного строя произойдет, естественно, не революционным, а эволюционным путем. Скорее всего она пройдет буднично и незаметно: в один из дней парламент примет закон о национализации какого-нибудь предприятия, которое станет гирькой, склонившей чашу весов на сторону госсектора.

Такое положение, как отмечалось, наступит лишь в единичных, наиболее развитых странах. Что касается остального мира, то там в сфере производства будет преобладать частное предпринимательство.

Сфера распределения. Цель и характер распределения произведенного страной продукта наглядно демонстрируют социальную ориентацию общества. Опыт нашего века опроверг один из краеугольных постулатов марксизма: кто владеет средствами производства, тот диктует и характер распределения. Уже в этом веке, как отмечалось выше, благодаря наличию демократической системы управления, произведенное богатство распределялось в значительной мере в интересах всех слоев общества. Такое положение - результат того, что идеалы и принципы социализма (кстати, во многом схожие с христианскими) заняли доминирующее положение в надстройке общества - в политике, искусстве, во властных структурах.

В наступившем веке эта тенденция, несомненно, сохранится. Социальные принципы будут все шире и полнее внедряться в жизнь. Всем будет гарантировано удовлетворение значительно более широкого, чем сейчас перечня потребностей.

Широкое распространение идей и принципов социализма, естественно, не будет означать единообразия в сфере услуг, культуре, искусстве и др. Многоукладность в экономике и, соответственно, неравенство доходов сохранится в течение всего века, хотя последнее и будет сглаживаться. Поэтому наряду с бесплатным образованием, здравоохранением и др., будут существовать аналогичные платные услуги.

Для рядового гражданина второй половины XXI века проблемы, которые ему придется решать, будут резко отличаться от сегодняшних. Исчезнут проблемы питания (не для гурманов), одежды (не моды), быта и т.п. Основной проблемой станет использование свободного времени. Армия неработающих будет осваивать искусство великосветского общества прошлых веков - интересно и беззаботно жить, не занимаясь производительным трудом. Опыт США - моральная деградация многих живущих на пособие - свидетельствует, что это не простая проблема. Понадобятся специальное воспитание и образование.

Изобилие свободного времени обусловит развитие спорта во всех его проявлениях, широчайшей сети музыкальных, художественных, театральных и других школ, студий, кружков, клубов. Особенно почетным будет признаваться занятие наукой и повышение уровня образования.

В философии будут уживаться две концепции: жизнь ценна сама по себе и надо наслаждаться ею (главным образом - в среде незанятых) и - цель жизни - служение человечеству (среди работников общественного сектора). Исходя из того, что каждому мировоззрению соответствует определенный психологический тип, можно утверждать, что проблема развития и распространения социализма в значительной степени станет психологической. Определенному проценту людей будет комфортнее жить и работать в социалистических условиях, другим - захочется реализовать себя в предпринимательстве.

XXI столетие, в целом, можно характеризовать как век, в котором основная масса благ будет производиться капиталистическим способом, а распределяться социалистическим. Другими словами, капитализм будет господствовать в сфере производства, а социализм - в сфере распределения. Самой примечательной чертой века, в рамках рассматриваемой проблемы, может стать появление социалистических государств. Это, впрочем, мало взволнует современников, поскольку XXI век будет веком без идеологий.

Иной точки зрения придерживается проф.А.Каценелинбойген (Пенсильванский университет): "Я не сторонник теории конвергенции. Мне представляется, что будут существовать разные системы. И ментальность народа будет играть решающую роль при выборе типа системы. Народы, склонные к требованию гарантий, боящиеся личной ответственности (другая сторона свободы), готовы будут отдать свою свободу дающим эти гарантии. Они будут выбирать один тип системы. Народы с противоположной ментальностью будут выбирать другой тип системы. Разумеется, что при этом не исключаются смеси".

Ответ на поставленный ранее вопрос - является ли капитализм идеальным, вечным способом производства - будет, как явствует из изложенного, отрицательным.

Россия в XXI веке

Почти все уходящее столетие Россия играла в мире ключевую роль, и исторический опыт, о котором упоминалось выше, был приобретен человечеством в значительной мере благодаря ей. В наступившем веке этого уже не будет. Наоборот, Россия должна будет впитывать и опираться на опыт развитых стран. Сегодняшнее, стартовое, положение в России не только тяжелое, но и неоднозначное. Обычно используемые резервы, и прежде всего "затягивание поясов" у населения, исчерпаны. Особенно трудным будет первое десятилетие. Выход из него осложняется тем, что экономический кризис сопровождается кризисом нравственности. При этом они взаимодействуют и углубляют друг друга: тяжелое экономическое положение способствует криминализации и коррупции. Последние, в свою очередь, ухудшают экономическое положение.

Будущее развитие России, учитывая неопределенность исходного нынешнего положения, может пойти по-разному. Скорее всего оно определится в ближайшее время. Указать в этих условиях единственный путь возможного развития рискованно. Поэтому из веера возможных укажем два, близких к крайним, варианта - пессимистический и оптимистический.

Очертим вначале контуры первого. Пессимистический вариант развития экономики может стать следствием попыток возродить Россию в качестве супердержавы. Ресурсы страны в этом случае будут направляться в военно-промышленный комплекс, на развитие армии, включая ракетно-космические войска, авиации, флота, других силовых ведомств. Вдобавок, ухудшение отношений с Западом, неизбежное в этом случае, приведет к сокращению инвестиций, ухудшению условий выплаты внешнего долга. Сработает известная истина, что одновременное развитие социально-экономической сферы и военного потенциала в стране, находящейся вдобавок в кризисе, невозможно. При этом варианте развития Россия будет представлять собой в начале века экономически отсталую, входящую в число развивающихся, страну. Вместе с тем, по прошествии какого-то времени, она все же вернется на рельсы нормальной рыночной экономики и начнет развиваться обычными темпами.

Оптимистический вариант развития может стать следствием того, что основные силы власти будут направлены на борьбу с коррупцией и криминалом, уклонением от уплаты налогов и сборов, на совершенствование рыночного механизма. Соблюдение законности, достигнутое в результате принятых жестких мер, обеспечит стабильность и, как следствие, приток зарубежных и отечественных инвестиций, чему будут способствовать также партнерские отношения с Западом. В результате этих и других первоочередных мер (загрузка простаивающих мощностей, увеличение пахотного клина, ликвидация безработицы и т.п.) валовый продукт России в этом десятилетии может вырасти в три-четыре раза. Такой рост позволит говорить о "русском чуде".

Последующие два-три десятилетия уйдут на техническое перевооружение производства, структурную перестройку экономики. Одновременно с техническим обновлением будет улучшаться "человеческий фактор".

В этот период, по-видимому, будет иметь место еще одно "русское чудо" - продолжительный экономический бум, обусловленный появлением в результате инвестиций новой технической базы, наличием армии образованных, относительно дешевых работников, и становлением огромного платежеспособного внутреннего рынка. При оптимальном варианте развития Россия сократит свое отставание от Запада и в конце века может войти в число развитых стран мира.

Таким образом, в XXI веке Россия, возглавляя развивающиеся страны, будет идти по пути капиталистического развития, догоняя бывшие капстраны, некоторые из которых вступят уже в эру социализма. Тем самым будет наблюдаться парадокс: в то время как США будут на подступах к социализму, Россия будет выступать как оплот капитализма.

---------------------------------
1) Некоторое время назад в США, Швеции и ряде других стран была сделана попытка еще более увеличить эту часть за счет дополнительного налогообложения групп населения с высокими доходами. Однако эта мера, уменьшив стимулы к предпринимательству, привела к уменьшению производства и тем самым - ухудшению положения всех слоев. На основании этого можно говорить о существовании оптимальной для данных условий, степени социализации общества. У демократических институтов в соответствии с этим появилась новая функция - обеспечение указанного оптимума, т.е. оптимального сочетания социалистических и капиталистических элементов в обществе.

2) Отказ России от прогрессивного налогообложения (введение единого 13%-го налога) означает попрание понятия социальной справедливости. Такое положение было характерно дл ранних стадий капитализма и отменено около 100 лет назад.

3) Это снижение подтверждает якобы тенденцию нормы прибыли к понижению К.Маркса. Однако основой этой тенденции будет не самоудушение капитализма (сценарий 1), а сбалансированная государственная социальная политика, проводимая в интересах большей части населения без снижения эффективности экономики.

4) Следует также ожидать значительного увеличения числа смешанных компаний, сочетающих в какой-то мере преимущества централизованного и частнопредпринимательского подходов. Поэтому рост госсектора, т.е. социализация общества, будет идти в значительной степени за счет увеличения числа смешанных компаний и доли участия в них государства.

29.07.01

Леонид Вегер — гвардии рядовой взвода разведки 1-го батальона 7-й бригады 10-го гвардейского авиадесантного корпуса времен Великой Отечественной войны. Леонид ходил в группах захвата, в боевых охранениях, отступал и наступал. Получал ранения, но не очень существенные, и возвращался в свой батальон. Однако 23 февраля 1943 года столкнулся с патрулем. Немец первым бросил гранату. Взрыв. Леонид почувствовал, что его ранило в правую руку и выбило глаз…
Очнулся на операционном столе медсанбата, куда его доставили бойцы взвода. Врачи вынули десятки осколков, но не все, несколько мельчайших железяк осталось в правом легком.
Год по госпиталям. Выписали инвалидом. Поехал в Москву. Поступил на экономический факультет авиационного института.
Долгие годы Вегер трудился в Институте экономики Академии наук, в Институте управления, разработал новый курс «Экономика науки», читал лекции, проводил семинары. В 1969 году защитил кандидатскую, а через 15 лет стал доктором экономических наук. Тема его исследований — экономическая эффективность научных разработок.
В 1992 году переехал в Израиль. Одна из причин — последствия ранения. В холода сосуды сжимаются, и мельчайшие осколки, сидящие в них, причиняют боль. Кстати, все научился делать левой рукой, правая не работает.
В Хайфе живет с женой Инной. Дочери — Тамара и Екатерина — живут в Москве со своими семьями и охотно приезжают отдохнуть к родителям в Хайфу. (по состоянию на 2008-й год)

Почему же,- меня спросят,- если социалистическая модель была столь хороша, почему же мы оказались на таком пепелище? По довольно простой, в общем и целом, причине - по причине поражения в войне. Страна под названием СССР потерпела временное поражение в Третьей мировой войне, или в войне информационно-психологической, психополитической и т.д. Внутренних причин, достаточных для катастрофы подобного масштаба, у социализма в Советском Союзе не было. У него были определенные трудности и кризисные явления в развитии, но они не являлись фатальными, они поддавались упорядоченному преодолению и сами по себе не могли вызвать тот обвал, который реально произошёл. Сами по себе - не могли, а вот вкупе с информационно-психологической агрессией геополитического противника, которая продолжалась десятилетиями,- вот это уже другое дело.

Поэтому, чтобы адекватно понимать происходящее, нужно к словосочетанию "Третья мировая война" относиться не как к какой-то метафоре, а как к абсолютно точному и единственно правильному отражению реального положения вещей. И в этой системе координат действовать, если не хотим окончательно сгинуть с лица Земли,- поскольку война далеко ещё не окончена, и её последующие этапы сулят нам хорошего не больше, чем те, которые на нас уже обрушились.

Это второй важнейший момент.

Кстати, Исполком Съезда граждан СССР недавно официально обратился в ООН с требованием признать так называемую "информационно-психологическую", или "холодную" войну тем, чем она в действительности с самого начала и являлась,- т.е., вот именно, Третьей мировой войной, неспровоцированной агрессией США против Советского Союза, в ходе которой были попраны все основополагающие документы, цели и принципы Организации Объединённых Наций. А стало быть, ООН обязана против этой агрессии принять, наконец, те меры, которые с непреложностью вытекают из её собственного Устава.

Третье. На Съезде граждан СССР в октябре 1995г. было сформулировано, что "сверхоружием" Третьей мировой войны выступила ИНСПИРИРОВАННАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ИЗМЕНА; т.е., под влиянием длительных подрывных действий "пятой колонны" внутри СССР правящая партийно-государственная верхушка выродилась, в конечном итоге, в типичный коллаборационистский, квислинговский режим, выражающий и выполняющий интересы и волю не народа, а геополитического противника страны - транснационального капитала, средоточием которого и являются Соединённые Штаты.

Отсюда следует невозможность и непозволительность для мыслящего человека относиться к нынешним властям где бы то ни было не территории СССР, хотя бы в той же России, как к "правительству", и к действиям, совершаемым этими властями,- как к некоей национальной политике. Это не правительство и это не политика, а это шайка опаснейших государственных преступников, которая под диктовку фактического агрессора методично разрушает в стране её промышленный, сельскохозяйственный, научно-технический, оборонный культурный, институциональный и самое главное - человеческий потенциал.

Что это за "правительство", которое ведёт геноцид собственного народа,- в полном, так сказать, соответствии с Международной конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него? Необходимо всем хорошо открыть глаза на тот факт, что в стране, где население стабильно прирастало темпами около процента в год, добиться регулярной ежегодной УБЫЛИ населения практически теми же темпами - это крайне сложная задача! Это не может произойти "просто так", само собой, для этого нужно предпринять массу тщательно продуманных и целенаправленных усилий. Т.е., речь здесь должна идти только и единственно о ПРЕСТУПЛЕНИИ; точно так же, как если бы мы вчера оставили семью наших знакомых в прекрасном настроении и добром здравии, а сегодня приезжаем и видим в квартире трупы, то всякого, кто примется рассуждать, будто это получилось как-то само по себе, сочтут или круглым дураком, или сообщником бандитов. Вот и нам пора уже перестать строить из себя дураков перед зрелищем геноцида, который творится в государстве. И в виду этого фундаментальнейшего факта,- что мы беспричинно теряем почти по миллиону соотечественников в год,- должна умолкнуть всякая болтовня о "реформах", "демократии", стабилизации, инфляции, каких-то там десятых долях процента якобы наметившегося "экономического роста" и т.д. Преднамеренное, заранее спланированное уничтожение людей нельзя оправдать ничем, это есть преступление против человечности, не подлежащее амнистии и не имеющее сроков давности, лица, его совершающие, суть военные преступники и должны нести ответственность за свои деяния по нормам Международного военного трибунала.

Ясно, что подобное состояние государства абсолютно ненормально и что его можно объяснить только в терминах фактической оккупации страны внешним врагом при посредстве откровенных, отпетых коллаборантов изнутри.

На этом мы пока обсуждение ненормального состояния государства закончим, и давайте теперь внимательней рассмотрим, как должно выглядеть для него - для нашего государства - состояние нормальное, т.е. социалистическое.

Социализм - естественное состояние людского сообщества. Структурный "напарник" формы собственности - ФОРМА КОНСОЛИДАЦИИ И РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ЧИСТОГО ДОХОДА, или МОДИФИКАЦИЯ ОТНОШЕНИЯ СТОИМОСТИ.

ОБЩЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ социализма - это строй, при котором ЧЕЛОВЕК ДОСТИГАЕТ ВСЕЙ ВОЗМОЖНОЙ ПОЛНОТЫ МАТЕРИАЛЬНОГО И КУЛЬТУРНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ ПРИ ПОМОЩИ ТОЛЬКО СВОЕГО СОБСТВЕННОГО ДОБРОСОВЕСТНОГО ТРУДА, НО НЕ ПРИ ПОМОЩИ ПАРАЗИТИЧЕСКОГО ПРИСВОЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ТРУДА СВОИХ СОГРАЖДАН.

Стоит только вот так спокойно и здраво сформулировать, о чём вообще идёт речь, как делается очевидно, что не может мало-мальски думающий человек, обладающий элементарной врождённой культурой, быть всерьёз противником социализма. Ведь это просто естественное состояние людского сообщества - естественное не в смысле некоей первобытности, а в смысле закономерного и желаемого результата исторического развития.

Паразитическое присвоение чужого труда, или его ЭКСПЛУАТАЦИЯ, осуществляется через присвоение материальных условий процесса труда, т.е. через частную собственность на средства производства.

То, что частная собственность на материальные условия производительной деятельности - это есть зло, которое порождает неравенство, бесправие, нищету, жизненную беспросветность для огромного большинства нации, это человечеству было известно за много столетий до появления в России РСДРП и Маркса с Энгельсом в Западной Европе. Идея уничтожения частной собственности - это мощная социально-философская традиция, идущая ещё от древнейших времён, и изображать её как "тупик мировой цивилизации", выдуманный,- якобы,- российскими большевиками, это по меньшей мере невежественно.

Мало-помалу пришли к удовлетворительной степени согласия и относительно того, что коль скоро собственность должна стать общей, а ближайшим олицетворением и выразителем общих интересов является государство, то для начала она, по-видимому, должна сделаться государственной.

Что же оказалось, при осуществлении всех этих замыслов, главным подводным камнем; что образовало всю ту многоактную драму или эпопею экономического становления социализма в XX веке, незаконченность которой и послужила одной из причин происшедшего срыва?

Дело тут вот в чём.

Сказать об общественном устройстве, что ему присуща такая-то форма собственности,- это значит сказать не более половины того, что должно быть сказано. У формы собственности есть неотторжимый от неё структурный "напарник", единственно в сочетании с которым она и обретает работоспособность. Этот "напарник",- это ФОРМА КОНСОЛИДАЦИИ И РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ЧИСТОГО ДОХОДА от производственной деятельности, т.е. той самой прибавочной стоимости, новой стоимости, из-за которой и горит обычно весь социально-экономический сыр-бор: откуда она берётся и кому должна принадлежать.

Откуда она берётся, об этом со времён создания трудовой теории стоимости тоже, вроде бы, в основном договорились,- что она вырабатывается, производится живым трудом. Но реально она проявляется в экономическом процессе - или (как это чаще всего называют) аккумулируется, консолидируется - весьма прихотливым образом, и её обусловленность живым трудом, её происхождение всецело из затрат живого труда не только не очевидны, а даже совсем наоборот.

В реальном экономическом процессе новая стоимость, или чистый доход, обладает свойством как бы "налипать" на тот производственный фактор, который выступает главным объектом частнособственнического присвоения. Если при феодальном строе главным объектом присвоения является земля, то и прибавочный продукт "налипает на землю", принимает форму ФЕОДАЛЬНОЙ РЕНТЫ, в двух её основных ипостасях - барщины и оброка, и только в этом виде он может "выпасть в осадок" из производственного процесса, только в этом виде он может быть из производственного процесса извлечён. "Налипание" чистого дохода на исторически доминирующий фактор производства, в данном случае на землю, и обеспечивает то, что чистый доход попадает в руки господствующему в обществе классу собственников, т.е. в данном случае землевладельцам-феодалам.

При капитализме главным объектом частнособственнического присвоения и в этом смысле доминирующим фактором становятся материально-технические средства производства, и чистый доход, соответственно, принимает форму ПРИБЫЛИ, которая складывается, как известно, пропорционально авансированному капиталу, стоимости средств производства, но опять-таки не живому труду. Т.е., как бы "налипает" на капитал.

С этим явлением, естественно, необходимо было разобраться, и классики дали ему такое объяснение, что стоимость - это отношение не какое-то абстрактно вневременное, неподвижное, а оно, как и все прочие, исторически видоизменяется, или модифицируется. И таким образом, каждому способу производства, кроме специфической для него формы собственности, присуща и своя специфическая МОДИФИКАЦИЯ ОТНОШЕШЯ СТОИМОСТИ. Производится новая стоимость всякий раз живым трудом, а вот проявляться на поверхности экономической действительности она может так, что её первичную зависимость от живого труда уловить очень непросто. Такова каждый раз её конкретно-историческая модификация.

Вот это фундаментально важный пункт.

Всякий новый способ производства достигает надлежащей исторической завершённости и приобретает черты целостного экономического организма лишь тогда, когда развились навстречу друг другу и вошли в определённое системное зацепление между собой не только доминирующая форма собственности, и не только то, что принято называть материально-технической базой, но и соответствующая данному экономическому строю модификация стоимости. Или, что то же самое, форма проявления, на данной ступени развития общества, ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ.

В ПРЕДДВЕРИИ социалистической революции и на первоначальных стадиях становления нового строя у нас в стране бытовало убеждение, что с товарно-денежными отношениями будет покончено если не сразу после революции, то во всяком случае довольно скоро. Политика так называемого военного коммунизма, она и явилась в значительной мере отражением этих настроений; а переход к нэпу - это было политическое признание того непреложного и быстро обнаружившегося факта, что дело тут обстоит не так просто и что без товарно-денежных отношений пока не обойтись, причём это "пока" может вылиться в весьма длительный исторический период.

В.И.Ленин писал в работе "К четырёхлетней годовщине Октябрьской революции":

"Мы рассчитывали, поднятые волной энтузиазма, разбудившие народный энтузиазм сначала общеполитический, потом военный, мы рассчитывали осуществить непосредственно на этом энтузиазме столь же великие ... экономические задачи. Мы рассчитывали - или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчёта - непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку."

В другой ленинской работе тех же дней читаем:

"... новая экономическая политика, по сути её, в том и состоит, что мы в этом пункте потерпели сильное поражение и стали производить стратегическое отступление ..." "Новая экономическая политика означает ... переход к восстановлению капитализма ..."

Вся история с нэпом, если смотреть с высоты сегодняшнего понимания проблемы, заключалась в том, что большевики в России столкнулись с необходимостью,- кроме установления общественной (а ближайшим образом это значит - государственной) социалистической формы собственности,- найти, нащупать в реальной экономической действительности такую объективную закономерность, которая обслуживала бы общественную социалистическую собственность так же, как закон средней нормы прибыли обслуживает собственность частнокапиталистическую. Т.е., преемнику В.И.Ленина на посту руководителя Советского государства предстояло не только решить задачи индустриализации страны, коллективизации села и т.д., но ему предстояло ещё решить кардинальнейшую задачу, задачу задач - это отыскать "парную" к социалистической собственности модификацию отношения стоимости; иначе говоря, выстроить всю социалистическую экономику как СИСТЕМУ, как исторически конкурентоспособную целостность.

В период нэпа отступили к капитализму, но пользоваться сколь-либо длительное время капиталистической модификацией закона стоимости было нельзя: эффект тут мог получиться только самый скоротечный, а затем наступил бы кризис и произошла бы полнометражная капиталистическая реставрация в стране.

Надо прямо сказать, что в то время грандиозность этой задачи, да и самый факт её возникновения,- что это именно она встала в повестку дня,- не были адекватно осмыслены. На глубинном, концептуальном уровне развитие советской экономики на протяжении трёх послеленинских десятилетий определялось логикой решения именно этой проблемы - превратить социалистическую экономику в исторически самостоятельную, исторически суверенную целостность. И интуитивно работа велась в верном направлении, неутомимо и очень энергично. Однако, в официальных документах того периода, в выступлениях руководителей партии и государства и даже, к сожалению, в научной литературе - нигде вот такой чёткой формулировки проблемы и чётко выраженного понимания, что решается именно она, вы не встретите. Только когда задача выстраивания социалистического народного хозяйства как целостной системы уже была практически решена, на закате своей титанической деятельности по строительству Советской Державы И.В.Сталин в своём политическом завещании - в работе "Экономические проблемы социализма в СССР"- попытался дать обобщающую экономико-философскую картину этого поистине эпохального свершения, этого коллективного творения, можно сказать, всего Советского народа. И увы, лишь спустя несколько лет после смерти И.В.Сталина, в одной из забурливших тогда экономических дискуссий оказались, наконец, произнесены слова, что сталинская так называемая двухмасштабная система цен, это и есть не что иное, как социалистическая модификация стоимости. Но было уже поздно, уже подули другие ветры, набирала силу Третья мировая война, а наипервейшей головной болью для геополитического противника в этой войне являлся как раз сталинский экономический механизм.

И в результате, когда мы давно уже сидели на руинах этого механизма, то при попытках всерьёз и основательно заговорить обо всём этом, т.е. о социалистической модификации стоимости, на тебя смотрели так, как будто ты им рассказываешь об обратной стороне Луны,- а не об экономической системе, которая тут, у нас, на нашей земле существовала и действовала в полную мощь. И добро бы, если бы только Аганбегяны, Абалкины, Белкины, Райзберги, Отсасоны и иже с ними не желали этого слышать, воспринимать и печатать. Но ведь что самое удивительное,- и на страницы наших так называемых оппозиционных изданий, мало-мальски читаемых из них, ни одна, например, моя статья на эту тему с 1989г. так и не смогла пробиться; начиная с известного сборника 1990г. "Альтернатива", куда на всех деятелей левого движения, писавших и выступавших тогда по экономическим вопросам, только меня, кажется, и не пригласили, а вместо этого по товарно-денежным отношениям и закону стоимости при социализме опубликовали какую-то чушь.

Итак; а всё же,- вот эта задача нахождения адекватной социалистическому строю формы консолидации и распределения чистого дохода, была она действительно решена? Да, она была действительно и безусловно решена. Но решали и решили её методом проб и ошибок, скорее эмпирически чем исходя из чётких теоретических предпосылок. Поэтому реконструировать здесь этот процесс, как он шёл в натуре, нет смысла, а давайте сразу встанем минимум на ту точку зрения, с которой И.В.Сталин, как бы полуобернувшись назад, смотрел в 1952 году.

В "ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМАХ СОЦИАЛИЗМА В СССР", прежде всего, расставлены точки над i по вопросу о сфере действия закона стоимости при социализме, или, что то же самое, о сфере действия при социализме товарно-денежных отношений, товарного производства, или, что то же самое это вопрос о СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ РЫНКЕ.

Социалистическим рынком является только рынок товаров народного потребления. Рынка рабочей силы в социалистическом обществе нет, средства производства тоже перестали быть товарами, о земле и заикаться не приходится. По Сталину, если кто-либо полагает, будто мы должны восстановить у себя все экономические категории буржуазного строя, раз уж нами признано существование товарного производства при социализме,- эти люди глубоко заблуждаются. Наше товарное производство коренным образом отличается от капиталистического. Стоимость - категория историческая, форма её проявления в наших условиях совсем иная, чем в условиях частнособственнического присвоения средств производства. Закон стоимости,- пишет Сталин,- у нас "ограничен и поставлен в рамки"". Правда, И.В.Сталин не употребляет самого этого термина - "социалистическая модификация стоимости", но по существу, однозначно и бесспорно, им излагается именно этот подход.

А что такое есть, вообще говоря, товары народного потребления?

Потребительские товары, это есть средства воспроизводства рабочей силы; это непосредственные и ближайшие заместители или представители живого труда в системе стоимостных отношений. Ведь сам труд, как известно, ни стоимости, ни цены не имеет.

Из разграничения продукции народного хозяйства на товары и нетовары вытекает ряд важных следствий.

Первое, это то, что стоимость прибавочного продукта, или чистый доход может теперь консолидироваться вообще,- строго говоря,- только в ценах на товары народного потребления. Это получается просто потому, что только они экономически являются товарами и только у них имеется цена в собственном смысле слова, т.е. цена не как некая условно- расчётная, а как экономически значимая, критериальная, если можно так выразиться, величина. А ведь чистый доход и есть не что иное, как разница между ценой и себестоимостью. Где нет экономически значимой цены, там и дохода экономически обоснованного не будет.

Кстати, здесь хотелось бы предостеречь от расхожего предрассудка, будто на социалистическом рынке потребительских товаров никто никогда не руководствовался законом спроса и предложения, цены брались с потолка, и это, вроде бы, так и надо. Закон равновесия спроса и предложения на социалистическом товарном рынке действует неукоснительно, цены этого рынка носят объективный характер, и когда с этим считались, то имели полные прилавки при снижающихся ценах; а когда не считались, то и получался дисбаланс товарно-денежного оборота, отложенный спрос на сберкнижках, сверхнормативные запасы товарно-материальных ценностей на складах и прочие неприятности. Но виноват в этом был не социализм, а люди, которые упорно пёрли против его объективных закономерностей.

Второе следствие, это то, что между товарами и нетоварами в этом случае естественно возникает ещё одно различение, и они начинают различаться между собой как продукция общественно-конечная и общественно-промежуточная. Но иначе и быть не может; потому что, если в целостном экономическом организме общества ещё имеется рынок, в какой угодно форме, если общество без рынка ещё не в состоянии обойтись, то ЭКОНОМИЧЕСКИ нет никаких других вариантов, кроме как считать конечным общественным продуктом только и именно то, что реализуется посредством рынка, а то, что до рынка не доходит, реализуется по каким-то иным правилам,- это всё попадает в общественно-промежуточный продукт.

Итак, в принципе у нас вся продукция производственно-технического назначения,- за исключением небольшой её части, которая продаётся населению наравне с другими потребительскими товарами,- в остальном вся она ЭКОНОМИЧЕСКИ попадает в разряд общественно-промежуточной продукции, и критериальной величиной для неё становится себестоимость, а не цена.

И третье следствие. Хотя стоимость прибавочного продукта создаётся всеми работниками материального производства, но окончательно она "созревает" для общества и выпадает в осадок из экономического процесса, аккумулируется только на потребительском рынке; или, как раньше часто говорили, "не в сфере производства, а в сфере обращения". В производственных же ячейках по ходу, так сказать, следования созревающей новой стоимости через различные звенья общественно-технологической цепочки на рынок,- в производственных ячейках как таковых стоимость прибавочного продукта не формируется.

Конечно, это модель (не) идеальная, и в действительности всё обстоит далеко не так прямолинейно. А теперь самое время вспомнить, что В.И.Ленин, поясняя сущность социализма, неоднократно обращался в своих трудах к аналогии между целостностью социалистического народного хозяйства и различными формами крупнокапиталистических промышленных объединений. Так, в "Государстве и революции" он говорит о социалистической обобществлённой экономике как о едином "всенародном государственном синдикате". Широко известно и ленинское уподобление обобществлённого хозяйства "государственно-капиталистической монополии, обращённой на пользу всего народа".

И вот, если мы теперь посмотрим, к чему мы пришли в поисках социалистической экономической системности, то мы увидим, что у нас, действительно, всё народное хозяйство "завязалось" в некое подобие гигантского многоотраслевого концерна, или "всенародного синдиката". Синдикат выходит на рынок с определённой конечной продукцией, и только в цене этой продукции содержится вся та прибыль, которую ему суждено из своей совокупной деятельности извлечь. Потом суммарная прибыль делится на всех участников технологической цепочки. Но никому там в голову не придёт формировать прибыль в цене промежуточного продукта, хотя бы полуфабрикат двадцать раз переходил внутри объединения от предприятия к предприятию и хотя бы предприятия были друг от друга отделены, как говорится, морями-океанами. Всё равно промежуточный продукт будет передаваться от звена к звену по "бесприбыльным" трансфертным ценам, приблизительно равным себестоимости.

Вот такой "всенародный синдикат" фактически и образовался у нас в экономике на протяжения 30-х - 40-х годов. В этом "синдикате", или едином народнохозяйственном комплексе, как промежуточную продукцию нужно было рассматривать продукцию производственно-технического назначения, а в роли конечной продукции фигурировали товары народного потребления.

Продукция производственно-технического назначения не продавалась, она фондировалась, т.е. распределялась по каналам материально-технического снабжения. Цены на неё устанавливались единообразно, чуть выше себестоимости,- себестоимость плюс так называемая минимальная прибыль, в пределах нескольких процентов от себестоимости. Снижение себестоимости выступало одним из главных планово-оценочных показателей, на основе снижения себестоимости снижались оптовые цены, и таким образом создаваемый в материальном производстве чистый доход как бы продавливался по общественно-технологической цепочке вплоть до рынка потребительских товаров, где он принимал форму налога с оборота в цене этих товаров и поступал в бюджет. Надо сказать, что государство проводило активную политику снижения оптовых цен, и именно эта перспектива неминуемо предстоящего снижения оптовой цены на продукцию побуждала любого хозяйственного руководителя энергично искать резервы снижения её себестоимости.

Далеко не весь общественный чистый доход реально аккумулировался на потребительском рынке. Часть его продолжала, как мы только что видели, формироваться в производственных ячейках по весьма уязвимой схеме - в процентах к себестоимости, т.е., в основном, к затратам овеществлённого труда. Это служило, в числе прочего, причиной разных неблагоприятных явлений. Но всё же к концу сталинского правления, в 1952г., доля налога с оборота в доходах госбюджета достигла 69%.

Следует подчеркнуть, что термин "налог с оборота" применительно к этому платежу в условиях социалистического хозяйствования абсолютно не отражает его действительной природы. Это не налог, а это именно консолидированный в ценах на общественно-конечную продукцию чистый доход общества. Видный советский экономист А.В.Бачурин предлагал называть его "общегосударственным доходом". Налог с оборота составлял основную часть платежа, который назывался "централизованный чистый доход государства".

Кстати, книгу А.В.Бачурина "Прибыль и налог с оборота в СССР", изданную в 1955г., я рекомендую почитать тем, кто хотел бы более детально ознакомиться с принципами функционирования советской экономики сталинского периода. Из того, что лично мне известно, это едва ли не лучшая работа на эту тему.

СЕЙЧАС давайте сделаем небольшое обобщающее отступление, а потом закончим анализ модели.

Среди наших экономистов в предперестроечное время был весьма популярен такой мотив, что,- мол,- и с Запада надо брать всё лучшее, надо ассимилировать их достижения.

Так вот, никогда наша экономика не поднималась до столь блистательного, столь органичного, столь продуктивного и столь исторически оправданного освоения экономических достижений западной цивилизации, как в сталинскую эпоху. Причём, это была не просто ассимиляция, а это было подлинное диалектическое "снятие", т.е. творческая переработка, с экстрагированием всего наиболее значимого, и восхождение на качественно новую историческую ступень.

И особую ценность этой творческой переработке придаёт то, что она совершилась объективно, без явно выраженного сознательного намерения. Конечно, большевики- сталинцы помнили ленинский завет о необходимости усвоения всех накопленных человечеством интеллектуальных и организационно-практических богатств. Но наверняка никто из них, начиная с самого И.В.Сталина, не задавался сознательно целью - диалектически обобщать то полезное, чего сумела достичь буржуазия. Тем паче, что существенная часть этих достижений исторически вообще была ещё впереди, а наша первая пятилетка развёртывалась на фоне мирового кризиса 1929-33 гг.

И тем не менее, плодотворнейший принцип, который в капиталистическом хозяйстве смогли задействовать только в рамках промышленного объединения,- а это принцип НЕИЗВЛЕЧЕНИЯ ПРИБЫЛИ ИЗ ЦЕНЫ ПРОМЕЖУТОЧНОГО ПРОДУКТА,- он у нас оказался вот именно объективно обобщён, распространён на уровень экономического организма в целом.

Вернёмся теперь к анализу модели и закончим его.

Выше уже говорилось, что стоимость прибавочного продукта, или чистый доход, обладает свойством "налипать" на тот фактор производства, который на данном историческом этапе является доминирующим, т.е. с ним связана, в нём коренится экономическая мощь господствующего класса.

Смотрим, на что же у нас в сталинской модели "налипает" общественный чистый доход,- учитывая, что линия на перенос доходообразующей функции в цены потребительского рынка хотя и не выдерживалась до конца, но всё же её стремились провести со всей возможной полнотой.

И мы видим, что,- поскольку потребительские товары суть прямые рыночные заместители и представители живого труда, то и общественный чистый доход здесь "липнет" не на что иное, как на живой труд; иначе говоря, объективно формируется ПРОПОРЦИОНАЛЬНО ЖИВОМУ ТРУДУ, его затратам. Т.е., тот производственный фактор, которому при нашем строе должна принадлежать экономическая и политическая гегемония,- он и в самой структуре, в материальном теле экономического организма поставлен на место, объективно обеспечивающее эту гегемонию: на нём "оседает" конечный результат общественно- производственного процесса, стоимость прибавочного продукта.

Здесь кончается аналогия с капиталистической корпорацией; и здесь совершается базисный, социоструктурный сдвиг формационного масштаба, разрешается то противоречие между общественным характером труда и частным присвоением его результатов, которое и призван, собственно, разрешить социализм. От частного присвоения мы переходим к общественному, от формирования и распределения новой стоимости через капитал, по капиталу - к её формированию и распределению по труду, от распределения в денежной форме на уровне производственных единиц - к распределению в натуральной форме на государственном уровне.

Всегда у нас много было, да и сейчас хватает, разговоров о "распределении по труду", но упорно люди не хотят понять двух простых вещей: первое, что распределить по труду можно только то, что и формируется в пропорции к труду, к его затратам; и второе, что распределение по труду может быть только ОБЩЕСТВЕННЫМ (в противоположность частному) и может осуществляться только по общенародным, общегосударственным каналам. И ещё: оно принципиально неосуществимо в денежной форме.

А в какой же форме оно осуществляется в сталинской "двухмасштабной" модели? (Кстати, само это название - "двухмасштабная система цен" - проистекло из разделения на фактически трансфертные цены средств производства и цены потребительского рынка с развитой доходообразующей компонентой.) В сталинской "двухмасштабной" модели распределение по труду осуществляется а/ в форме регулярно производимого государством, за счёт налога с оборота, массового снижения базовых розничных цен и б/ в форме непрерывного наращивания, расширения, качественного совершенствования фондов бесплатного общественного потребления. Никаких иных вариантов "распределения по труду" в природе не существует.

Советские граждане в массе своей совершенно не понимали, да никто и не старался довести до их понимания, что снижающиеся (или хотя бы длительно стабильные) розничные цены плюс развитые фонды бесплатного потребления - это реализация их ПРАВА НА ДОХОД, это та единственно возможная форма, в которой трудящийся при социализме получает, дополнительно к зарплате и различным премиальным выплатам по месту работы, свою долю дохода как совладелец обобществлённых (или, что то же, огосударствлённых) средств производства. Поэтому люди не оказали должного сопротивления пресловутому "разгосударствлению" и приватизации. Они думали, что им теперь, в дополнение к стабильным ценам и бесплатному здравоохранению с образованием и жильём, будут ещё выдавать некие "дивиденды". Но дивиденды достались другим, а своё кровное право на доход - в той форме, в какой единственно он мог им поступить,- рядовые труженики потеряли. Причём, потеряли "с мясом", т.е. с огромной частью зарплаты; а пенсии, так те вообще урезали в несколько раз.

В проект новой редакции Конституции СССР,- о чём упоминалось вначале,- право граждан на долю в чистом доходе общества вводится отдельной статьёй, со ссылкой на всю систему отношений социалистической государственной собственности и социалистического хозяйствования как на материальную гарантию этого права. Народ должен хорошо зарубить себе на носу, откуда берутся бесплатная операция в лучшей клинике страны, бесплатная квартира и во-время выдаваемая зарплата. И если кто-либо впредь запиликает, что, мол, государственная собственность - она "ничья", всякий должен уметь ответить: врёшь, она самая что ни на есть моя, потому что она меня бесплатно учит, лечит, даёт работу, селит в прекрасную квартиру, за гроши возит по всей стране, хоть к Чёрному морю, хоть к Ледовитому океану, и кто на неё покушается, тот враг народа. Вот тогда никакая "пятая колонна" будет нам не страшна.

Критерием народнохозяйственной эффективности в сталинской модели выступает "лаг" ежегодного суммарного снижения розничных цен. Кстати, опять-таки просматривается явная системная аналогия между понижательным движением уровня базовых розничных цен при социализме и тенденцией нормы прибыли к понижению в условиях капиталистического хозяйства. Непрерывное снижение цен, увеличение объёма благ, предоставляемых трудящимся бесплатно, в меру развития у них культуры потребностей,- всё это выливается в своеобразное прогрессирующее "самоизживание" товарно-денежных, стоимостных отношений. Открывается перспектива закономерного эволюционного перехода к высшей фазе коммунизма, к полностью нетоварному производству, в котором трудящийся реализует себя уже не как обладатель "рабочей силы", а как творческая личность, и к коммунистическому распределению по законам разумного и культурного изобилия.

Вывод из всего сказанного такой, что сталинская конструкция социалистического народнохозяйственного процесса на базе механизма непрерывного снижения затрат и цен, это была не какая-то "мобилизационная экономика",- как написано в программных документах практически всех наших нынешних компартий,- а это была СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИКА КАК ТАКОВАЯ, в её аутентичном виде, впервые в истории "схваченная" в своих принципиальных очертаниях и в объективно присущей ей системности. В этой модели форма консолидации и распределения чистого дохода (т.е., модификация отношений стоимости) полностью соответствовала форме собственности и объективному существу нового общественного строя. Разговоры о возвращении к социализму вне постановки вопроса о возвращении к этой экономической схематике всецело беспредметны.

Причём, надо всячески подчеркнуть, что это будет возвращение не назад, а вперёд; ибо, оказываясь в зоне действия сталинской экономической модели, мы оказываемся, если быть вполне точными, уже не в социализме, а на стадии развёрнутого строительства коммунизма,- как у нас в своё время совершенно правильно это формулировали. Т.е., мы оказываемся в таком социализме, который интенсивно и непрерывно, ежеминутно и ежечасно сам себя перерабатывает в коммунизм.

ВООБЩЕ мне хотелось бы ещё кое-что сказать о "даухмасштабной" модели самой по себе, но невозможно не коснуться, хотя бы совсем коротко, вопроса о том, как она была разрушена.

А разрушена она была,- как говорится,- с толком и с умом, и удар был нанесён в самую её сердцевину: в сочленение между формой собственности и принципом доходообразования.

Тот, кто интересовался историей и предысторией косыгинской реформы 1965-67 гг., наверняка помнит, как излагалась суть этой реформы наиболее рьяными её адептами. А излагалась она так, что налог с оборота при формировании бюджета должен был быть вытеснен отчислениями от прибылей и платой предприятий за производственные фонды.

А с чего бы это наши реформаторы так возненавидели налог с оборота? Да по очень нехитрой причине,- потому что он представляет собой чистый доход общества, консолидируемый по-социалистически, пропорционально живому труду. Что касается прибыли предприятий,- в той мере, в какой она еще формируется при социализме,- и тем паче платы за фонды, то это есть разновидности чистого дохода, консолидируемые пропорционально труду овеществлённому; т.е., по аналогии с тем, как это имеет место в капиталистическом обществе.

Соответственно была поставлена главная цель реформы: покончить с так называемой двухканальной системой платежей в бюджет - в виде отчислений от прибылей и в виде налога с оборота - и перейти, в перспективе, к аккумуляции чистого дохода в народном хозяйстве полностью по типу "прибыли на капитал", т.е. пропорционально стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств. Иначе говоря, целью реформы являлась замена социалистического принципа консолидации и распределения общественного чистого дохода "по труду" - неким суррогатом буржуазного принципа прибылеобразования и присвоения прибыли "по капиталу". Т.е., это с самого начала была не "реформа", а крупномасштабная экономическая диверсия, прямая предшественница гайдаро-чубайсовского погрома. Ибо невозможно представить себе такую степень человеческой дурости, чтобы тот же, например, А.Н.Косыгин на самом деле не понимал, что - реально - он в советской экономике творит. Во всяком случае, тот взрыв ликования, которым "реформа" была встречена на Западе, и тот радостный вой, который раздался оттуда по сему поводу, и те оценки, которые ей давались западными экономистами,- всё это самого беспробудного дурня должно было бы насторожить и заставить задуматься, то ли он делает, что надо. Так что дураков тут никаких, скорее всего, не было, как нет их и сейчас.

Как итог "реформы", социалистическая экономика лишилась адекватного ей принципа доходообразования, и в неё оказался насильственно, противоестественно инплантирован чуждый, не соответствующий общественной собственности, псевдокапиталистический механизм аккумуляции и присвоения общественного прибавочного продукта. Процесс доходообразования,- но вместе с тем и распределения дохода,- "сдёрнули" с народнохозяйственного уровня на уровень отдельных предприятий, т.е. общественное присвоение результатов общественного труда фактически заменили присвоением частногрупповым. Была сломана важнейшая в экономическом отношении "перегородка" между общественно-конечной и общественно-промежуточной продукцией, началось активное наращивание "дохода" повсюду в хозяйствующих ячейках, но теперь уже слово "доход" требуется взять в кавычки, поскольку обозначилась пагубная прямая зависимость этих новых реформаторских "доходов" от величины сделанных в процессе производства материальных затрат (а не от их экономии). Расцвёл весь букет негативных последствий "реформы", многократно описанных в нашей печати: падение темпов роста, резкое замедление научно-технического прогресса, удручающая динамика показателей эффективности, групповой эгоизм, несправедливость в распределении, а отсюда потеря стимулов к добросовестному труду, и т.д.

Двадцать лет мы от всего этого мучились, и в целом к середине 80-х годов в экономике, действительно, сложилась глубоко кризисная ситуация. Но вот вы теперь, после всего, что здесь сказано, ответьте мне: был ли этот кризис органичен социализму, являлся ли он внутренним, имманентным кризисом самой социалистической системы? Нет и ещё раз нет; это был результат,- повторяю,- мощнейшей экономической диверсии, результат того, что социалистическая экономика минимум два с лишним десятилетия работала в искусственно созданном для неё аварийном режиме, с разрушенными важнейшими жизненными узлами. И я вас уверяю, что с такими разрушениями любая другая экономика, начиная с американской, загнулась бы даже не в годы, а в считанные месяцы, а наш народнохозяйственный комплекс, именно КАК СИСТЕМА, показал живучесть совершенно феноменальную: с такой ужасающей травмой, истекая, можно сказать, кровью, причём эту рану всё время ковыряли, не давая ей затянуться, и он нас кормил-поил, одевал-обувал, держал паритет с геополитическим противником, запускал уникальную технику в космос, устраивал олимпиады и конкурсы имени Чайковского... и ещё до сих пор жив. Это, знаете, не экономика, а это восьмое чудо света, вот уж поистине русское чудо, советское чудо не только XX века, а всего, наверное, второго тысячелетия нашей эры. И если мы это наше чудо не спасём, не отстоим, наконец, от врага,- то просто потеряем право называться на исторической арене Народом.

Ну, а что касается того, как нужно было выйти из кризиса порождённого хрущёвско-косыгинским "реформаторством", или,- что то же самое,- вредительством, то ответ на этот вопрос, я думаю, из вышеизложенного также достаточно ясен: надо было, вот именно, вредительство это прекратить и восстановить в экономике системообразующее соответствие между формой собственности и модификацией стоимости, блистательно найденное в сталинскую эпоху.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ мне несколько беглых замечаний хотелось бы сделать, как говорится, по пункту "разное", в том числе и по поводу некоторых мифов, до сих пор связываемых со сталинской экономической системой.

Была ли "двухмасштабная" модель "затратной", экстенсивной, малоэффективной, дотационной и т.п.?

Всё это принадлежит к области досужего сочинительства. С самого зарождения социалистической экономики в ней был взят курс на извлечение чистого дохода (или, что то же самое, создание накоплений) не путём денежных накруток на цену продукции, а посредством экономии затрат. Эта линия жёстко проводилась уже с конца 20-х годов. В резолюции февральского (1927г.) пленума ЦК ВКП(б) "О снижении отпускных и розничных цен" говорилось: "В проблеме цен перекрещиваются все основные экономические, а следовательно, и политические проблемы Советского государства." "Абсолютно ошибочным и несостоятельным является положение, что интересы накопления и темпа индустриализации диктуют политику высоких промышленных цен." "В нашей хозяйственной системе политика снижения цен и есть то средство, с помощью коего рабочий класс воздействует на снижение себестоимости, ...-подталкивает к рационализации производства и тем самым создаёт действительно здоровые источники социалистического накопления ..." "... именно высокие цены служат источником чрезмерного обрастания и бюрократических извращений производственных и в особенности торговых аппаратов." "Поэтому прямой обязанностью органов промышленности перед партией, рабочим классом и страной является понижение себестоимости."

Даже после всех хрущёвско-косыгинсклх выкрутас, после того как снижение себестоимости одно время вообще изъяли из числа ведущих планово-оценочных показателей, всё же себестоимость промышленной и сельскохозяйственной продукции в СССР в массе своей была в 5-10 раз ниже, чем в странах Запада.

Так, при доперестроечном курсе американского доллара примерно в 90 коп. (а это был, как мы теперь убедились, его резонный, вполне справедливый курс), себестоимость тонны угля в СССР составляла 6-10 руб. при мировой цене 30-40 долл.; себестоимость тонны нефти - 15-20 руб. при мировой цене 120 долл.; себестоимость метра проходки нефтяной скважины - 500 руб., в США - 1000 долл.; себестоимость 1 квтч электроэнергии - 1 коп., в США потребительская цена электроэнергии 9 центов, но она дотационная; себестоимость тонны зерна в колхозах с 1985 по 1989 год в среднем - 95 руб., в фермерских хозяйствах Финляндии - 482 долл.; цена поездки в метро - 5 коп. при себестоимости 5,1 коп., в США в оба конца - 2 долл. 30 центов; цена билета в кино - не свыше 70 коп., в США - 7 долл.; утюг у нас стоил 5 руб., на Западе - 30 долл.; наши холодильники ценой в 300-320 руб. в Африке продавались по 2-2,5 тыс. долл., и их там не хватало. И т.д.

Откуда такая дешевивна? Известный публицист С.Г.Кара-Мурза пишет, что экономисты на Западе усматривают во всём этом какую-то мистику. Но мистики никакой здесь нет, это - результат блокирования, на государственном уровне, процессов прибылеобразования в ценах на общественно-промежуточную продукцию, а также результат хорошей восприимчивости экономики к научно-техническому прогрессу. Так, за счёт внедрения в производство поточного метода Артиллерийский завод им. Сталина за время войны снизил себестоимость пушек в 6 раз.

Военная экономика СССР вообще представляла собой уникальный во всей мировой истории феномен. Производя электроэнергии почти в два раза меньше, чем гитлеровская Германия с её сателлитами, добывая почти в 5 раз меньше угля и выплавляя в три раза меньше стали, Советский Союз выпустил в два раза больше вооружений. Себестоимость всех видов боевой техники за годы войны снизилась в целом в 2-3 раза, а сумма оптовых цен на неё - на 40 млрд. руб. Снижение оптовых цен на оружие в воюющей стране - это вообще небывалая в истории вещь. Такая экономия затрат общественного труда позволила Советскому государству удержать стабильный уровень цен на средства производства, а также розничных цен на основные предметы народного потребления. К концу войны значительно снизились цены на колхозных рынках.

В послевоенной IV пятилетке (1946-50гг.) годовые темпы роста валовой продукции промышленности превышали 20%, темпы роста производительности труда составляли 12-13%. К концу пятилетки сельское хозяйство вышло на довоенный уровень, а промышленность оставила его далеко позади. Уже в 1947г., несмотря на страшнейшую засуху 1946г., была отменена карточная система, проведена денежная реформа и начались массовые ежегодные снижения розничных цен на основные потребительские товары. За немногие годы проведения этой политики,- которая, к сожалению, фактически была прекращена сразу же после смерти И.В.Сталина,- жизненный уровень населения вырос примерно вдвое.

В общем, тут говорить можно буквально без конца, но когда сегодня в оппозиционной прессе читаешь, что нам надо у Рузвельта поучиться, как организовать хозяйство, или у каких-то испанских кооперативов и т.п., то не устаёшь поражаться вот этой аберрации исторического зрения. Где угодно видят что угодно, только не там, где надо, и не то, что надо. Я надеюсь, что моё сегодняшнее сообщение какую-то лепту всё же внесёт в прояснение всех этих вопросов.