Стихи для души

Профессор, эрудит и атеист, на лекциях блистал изящным слогом,
И, зная, что студенты - чистый лист, спросил: "Вокруг, всё сотворимо Богом?"
Один из них уверенно сказал: "Да, всё, что есть, нам даровал Создатель!"
Любовь в числитель смело отослал, а Доброту отправил в знаменатель.

"Но если всё создал однажды Бог, то значит Зло им тоже сотворимо!"
Ответил лектор, подводя итог: " И наша жизнь игра и пантомима!"
"А раз дела определяют нас, то Бог и Зло навеки неразлучны!"
Не может быть! Вы вскрикните тотчас, но в пустоте утонет глас беззвучный.

"Я доказал, что вера в Бога - миф, кто опровергнет эту аксиому
Иль в письменах сломает только гриф и нас к решенью приведёт иному!"
Тут поднялся тогда второй студент: "Скажите, сэр, а Холод существует? "
"Что за вопрос, мне холодно теперь, наш истопник дров не подложил всуе!"

"А вот и нет - нам физика гласит! Что есть тепло? Энергия материй!
А нет его - природа голосит, отсутствие тепла тому критерий!
Скажите, сэр, а есть ли Темнота?" " Конечно, есть!"- ответствовал профессор,
"А вот и нет, мы изучаем свет, любуясь этим сказочным процессом!

Мы можем, изучая белый свет, сквозь призму разложить на гамму цвета,
Но к темноте таких подходов нет и темнота - исчезновенье света!
Скажите, сэр, а что такое Зло? Вы скажете - насилие, жестокость,
Когда лицо от водки отекло, и этот мир летит куда-то в пропасть!"

А дальше удивительный студент, всё объяснил профессору и залу,
Зла в пониманьи Бога просто нет, ни что друг к другу их не привязало!
Что Холод, как отсутствие тепла, а Темнота - исчезновенье света,
Добро и Зло дорога развела, Где видишь Зло, там Бога просто нету!

Ю. Калушев. Исторические миниатюры в стихах. 3.04.2010г. г Азов.

Там, где солнце встаёт, разливаясь за край,
Где величье и мощь Океана,
Средь природы красот жил один Самурай,
Не терпевший вранья и обмана.

Был отчаянно храбр, безрассудно жесток,
На Сибирь, совершая набеги,
Хорошо, что Урал, прикрывая Восток,
Чужаков не пускал на ночлеги.

Как-то раз рыбаку дал он денег взаймы,
Через год, ожидая возврата,
Чтоб того уберечь от сумы и тюрьмы,
За добро – наступила расплата!

Не дождавшись его в обозначенный срок,
Самурай на коня и в дорогу,
Вышли мама с женой проводить за порог
И доверили воина Богу!

Он ворвался в селение, как ураган,
Разъярённый нашел прохиндея,
Вот над рыбарем бедным с мечом басурман,
Взмах и ляжет, в бурьяне хладея!

Но взмолился рыбак: «Ты прости меня, брат!
Что поделать с злодейкой-судьбою,
Перед тем, как убьёшь, буду очень я рад,
Поделиться находкой с тобою!»

«Весь в долгах, как в шелках, понимая – конец,
Я у моря просил просветленья!
Вдруг всего в двух шагах появился мудрец,
С ним – Искусство собою владенья!»

«Если ты разъярён и взлетела рука,
Гнев сдержи, сохрани обладанье!
Если гнев рвётся вверх, значит, руку сдержи!
В этом высшая мудрость преданья!»

Самурай удивился, лишь тень по лицу,
Злость ушла, в ножны меч опустился:
«Что остался живой – поклонись мудрецу,
Через год, чтобы с долгом явился!»

Отдохнувший скакун не бежит, а летит
Дом свой кажется воину раем,
Присмотрелся в окно, вот супруга лежит,
Но с каким-то чужим самураем!

Кровь к лицу прилила: «Их сейчас проучу!
Не стерплю ни за что оскорбленья!»
И рука, побелев, потянулась к мечу,
Вдруг он вспомнил «Искусство владенья»

«Если ты возмущён и взлетела рука,
Гнев сдержи, сохрани обладанье!
Если гнев рвётся вверх, значит, руку сдержи!
В этом высшая мудрость преданья!»

Ярость парня прошла, как гроза стороной
И в глазах появилась надежда.
Объявил у дверей: «Я вернулся домой!»
Вышла мама в его же одеждах.

А за нею жена: «Ей прости маскарад!
Для соседей оделася к ночи.
Что ты бледный такой или встрече не рад?»
Думал он – чуть родных не прикончил!

Год в делах и походах летел под откос,
Дни катились, похожи на волны,
Вдруг рыбак появился, и долг свой принёс,
Самурай его обнял и молвил:

«Ты меня просветил, пред тобою в долгу
За «Искусство собою владенья»!
Деньги спрячь, всё равно я их взять не смогу,
Ничего нет дороже прозренья!»

Ю. Калушев. г. Азов. Стихотворное прочтение притчи.
21.08.2010г.

В богатом городе Коринфе
Жил человек – не Бог, не демон,
Известен был, куда не киньте,
Его прозвали Диогеном.

Оригинально очень мыслив,
Отверг удобства, женщин, злато,
Над суетой себя возвысив,
Сухое тело в бочке спрятал.

Не льстил, согнувшись, власть имущим,
Глотал похлёбку с чечевицей,
К сосудам мудрости допущен,
Смысл бытия искал в темнице.

Вот под горою топот конский,
Летит вперёд, как пёс побитый,
Сам император Македонский,
Въезжает в град с огромной свитой.

Народ, узнав про цель визита,
К горе Синопской гостя вынес,
Где под небесный калорифер
К ним Диоген из бочки выполз.

Задав не меньше ста вопросов,
Монарх тогда в восторге молвил:
«Проси наград любых, философ,
Причуды, прихоти исполню!»

Шептали в ухо Диогену:
«Просись министром по культуре,
С дворцом блестящим, белостенным,
В цветах, картинах и скульптуре!»

Тот улыбнулся Александру:
«Просить, что хочешь, разрешаешь?
Своею бравою осанкой,
Ты мне светило закрываешь!»

Казалось молнией пронзённый,
Народ лежал, ждал наказанья,
Но император исцелённый,
Увидел истины сиянье.

В тот миг поднял толпу с коленей,
К нам донеслись лишь отголоски:
«Я стал бы точно Диогеном,
Когда бы не был Македонским!»

Оставим помыслы благие,
Круты истории примеры,
Ведь мы не те и не другие,
Над златом чахнем, пьём не в меру.

И всёж бывают в жизни точки,
В душе пожары революций,
Тут выбор есть – закрыться в бочке,
Иль Македонским в бой рвануться!

Калушев Ю.Н.

О ней не раз гудела пресса, в разделе хроник «Селя ви»,
Жила-была одна принцесса, ждала Единственной Любви!
Такой, как в детстве обещали – Красавец Принц и Белый Конь,
Чтоб в унисон сердца стучали, глаза в глаза, ладонь в ладонь!

Она по пунктам расписала Его достоинства и стать
И женихов в дворце встречая, дневник любила пролистать.
И убедиться– не подходит! То слишком стар, то страшно скуп!
То выбит глаз в морском походе, то пьёт без меры или глуп!

Другой хорош, красив, но беден, к тому ж заезжий менестрель
И так вокруг немало сплетен и снова вслед закрыта дверь.
А годы мчались невозвратно, и претендентов строй редел,
Король грустил, ему понятно, каков наследницы удел.

И вот однажды ярким утром, приехал Принц, богат, умён,
Принцесса сверилась по пунктам и просветлела - это Он!
Она в него влюбилась тут же, готова стать его женой
Но, пригласив на Званый ужин, ответ услышала иной:

«Мне хорошо, у вас, не скрою! Не видел девушки милей!
Но той Единственной Любовью, вы не являетесь моей!»
«Как жаль, десятки стран проехал, драконов множество убил,
Знать на пути вы только веха, а я почти что полюбил!»

«Но Белый Конь зовёт в дорогу! Простите, славная, меня!...»
Без чувств принцесса у порога, во всём родителей виня.
А Принц, в себя придя за дверью, бумагу мятую достал,
Все пункты вновь поспешно сверил, четвёртый, пятый – не совпал!

Юрий Калушев. г. Азов.

Шел в пустыне знойной человек однажды
Он под желтым небом умирал от жажды
А ему всего-то, чтоб в живых остаться
До глотка воды бы поскорей добраться

А воды все нету, а жара все суше
Высыхают реки, умирают души
Там в глухой пустыне на краю рассвета
Вырос новый холмик пепельного цвета

Если ты не хочешь, чтобы я однажды
С пересохшим сердцем умирал от жажды
Если ты не хочешь, чтоб в песках разлуки
Я упал вот так же простирая руки

Не суши мне сердце, не томи бедою
Будь моей любовью, стань живой водою

Одинокие женщины - так случается часто,
Одинокие женщины, кто украл ваше счастье?
Сколько женщин в моей стране с одиночеством венчаны?
Носят в сердце моря любви одинокие женщины.

У кого-то война взяла отобрала любимого,
У кого-то Господь забрал раньше времени милого.
У одной не сложилась жизнь - муж не выйдет на волю,
А другая жила в любви, но не стала женою.

Одинокие женщины с ясным взглядом Мадонны.
Вы с разлукой повенчаны, пустота в вашем доме.
Годы быстро проносятся, от рожденья до тризны.
Пусть такого вы встретите, чтоб навеки по жизни.

Одинокие женщины, где берете вы силы?
Пусть в судьбе вашей трещины, но под сердцем носили
Веру в то, что придет весна сквозь нужду и потери.
В то, что дети поднимутся - вы мечтали и верили!

Одинокие женщины с ясным взглядом Мадонны.
Вы с разлукой повенчаны, пустота в вашем доме.
Годы быстро проносятся, от рожденья до тризны.
Пусть такого вы встретите, чтоб навеки по жизни.

Одинокие женщины - так случается часто
Одинокие женщины, кто украл ваше счастье?
Сколько женщин в моей стране с одиночеством венчаны
Носят в сердце моря любви одинокие.

Седой парикмахер, безбожник и циник
Епископа взялся пред Пасхой постричь,
Чей взгляд поражал глубиною и синью,
Сумевшего тайны святые постичь.

Он веки прикрыв, отдыхал от молений
И праздника ждал воскрешенья Христа,
Лицом был похож на погибшего Меня,
Стезя за плечами, увы, не проста.

Вином подогретый иль бесом ведомый
Цирюльник внезапно вскричал: «Бога нет!
Достаточно выйти на площадь из дома,
Больных и голодных печален буклет.

И сколько же в мире сей горькой приправы,
Безумья и боли, потерь и утрат,
Что будь Он на небе Всесущий и правый,
То разве бы шёл этот вечный парад?!

Епископ на взрыв еретической смеси,
Подумав, сказал: «Парикмахеров нет!
Вон видишь бродягу, не стригся лет десять,
Так значит и вы наважденье и бред!»

Цирюльник воскликнул: «Нет, мы существуем!
Не все лишь клиенты доходят до нас».
Но тут поперхнулся, осмыслив, что всуе
Не каждому Бога доносится глас.

«Не каждый к нему открывает дорогу»,-
Священник промолвил, в том наша беда!
«Не ждите, когда вас уложат на дроги
И времени плуг не оставит следа».

Епископ ушёл, а седой парикмахер,
От истин высоких душой воссияв,
Цирюльню закрыл и подался в монахи,
. На встречу с Всевышним, к святыням припав!

Мне снова время-поводырь листает лет минувших вехи,
Доминиканский монастырь – конец пятнадцатого века!

Там Леонардо на лесах творит венец своих жемчужин,
«Вечерю тайную Христа», его в миру прощальный ужин.

Каким добром овеян лик, взгляд отрешен и всепрощающ,
Рука художника скользит, к финалу темы приближаясь.

Но что же мастера гнетёт, модели не найдя Иуды,
Он лишь за всё себя клянёт, спеша в трущобы на этюды.

И вот находит образ Зла: он молод, пьян и так порочен,
От светлых помыслов зола, от дел лихих – костры пощечин.

Всему положен свой финал, он рот рассек движеньем резким,
Доволен будет кардинал, таким крутым решеньем фрески.

Но тут натурщик, протрезвев, глаза открыл, вскричав в испуге:
« Картину видел, был я здесь, но тщетны памяти потуги!»

« Нет, вспомнил праздничный расклад, вы мне восторг адресовали,
Три года, кажется назад, с меня лицо Христа писали!»

Тут Леонардо обомлел! Добро и Зло в лице едином!
Где для души высот предел? И каковы греха глубины?!

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.

Детям вечно досаден их возраст и быт,
И дрались мы до ссадин, до смертных обид,
Но одежды латали нам матери в срок,
Мы же книги глотали, пьянея от строк!

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз,
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь, мы, не знавшие войн,
За воинственный клич принимавшие вой,
Тайну слова «приказ», назначенье границ,
Смысл атаки, и лязг боевых колесниц.

А в кипящих котлах прежних войн и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов...
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов

И злодея следам не давали остыть,
И прекраснейших дам обещали любить,
И друзей успокоив, и ближних любя,
Мы на роли героев вводили себя!

Только в грезы нельзя насовсем убежать,
Краткий век у забав, столько боли вокруг...
Попытайся ладони у мертвых разжать,
И оружье принять из натруженных рук

Испытай, завладев еще теплым мечом,
И доспехи надев, что почем, что почем!
Разберись, кто ты трус иль избранник судьбы
И попробуй на вкус настоящей борьбы!

И когда рядом рухнет израненный друг,
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг
От того, что убили его, не тебя -

Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал -
По оскалу забрал – это смерти оскал!
Ложь и зло - погляди, как их лица грубы,
И всегда позади - воронье и гробы!

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,
Если руки сложа, наблюдал свысока,
А в борьбу не вступил с подлецом, с палачом,
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем!

Если, путь прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.

В. С. Высоцкий

Корабли постоят - и ложатся на курс, -
Но они возвращаются сквозь непогоды...
Не пройдет и полгода - и я появлюсь, -
Чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все - кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все - кроме тех, кто нужней, -
Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.

Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в делах -
Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.

Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в мечтах, -
Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.

В. С. Высоцкий

Колеса диктуют вагонные
Где срочно увидеться нам
Мои номера телефонные
Разбросаны по городам

Заботится сердце, сердце волнуется
Почтовый пакуется груз
Мой адрес не дом и не улица
Мой адрес - Советский Союз

Вы, точки-тире телеграфные
Ищите на стройках меня
Сегодня не личное главное
А сводки рабочего дня

Заботится сердце, сердце волнуется
Почтовый пакуется груз
Мой адрес не дом и не улица
Мой адрес - Советский Союз

Я там, где ребята толковые
Я там, где плакаты: Вперед!
Где песни рабочие новые
Страна трудовая поет

Заботится сердце, сердце волнуется
Почтовый пакуется груз
Мой адрес не дом и не улица
Мой адрес - Советский Союз

Слова: В. Харитонов

Светит незнакомая звезда,снова мы оторваны от дома
Снова между нами города,взлетные огни аэродрома
Здесь у нас туманы и дожди,здесь у нас холодные рассветы
Здесь на неизведанном пути ждут замысловатые сюжеты

Надежда - мой компас земной,а удача - награда за смелость
А песни довольно одной,чтоб только о доме в ней пелось

Ты поверь,что здесь издалека многое теряется из виду
Тают грозовые облака,кажутся нелепыми обиды
Надо только выучиться ждать,надо быть спокойным и упрямым
Чтоб порой от жизни получать радости скупые телеграммы

Надежда - мой компас земной,а удача - награда за смелость
А песни довольно одной,чтоб только о доме в ней пелось

И забыть по-прежнему нельзя всё,что мы когда-то не допели
Милые усталые глаза,синие московские метели
Снова между нами города,жизнь нас разлучает как и прежде
В небе незнакомая звезда светит словно памятник надежде

Надежда - мой компас земной,а удача - награда за смелость
А песни довольно одной,чтоб только о доме в ней пелось

Н. Добронравов

Пой, душа

Пой, маленькая птица.
Ты уже вылетаешь из клетки
И показываешь свою вредность.
Рада. Дрожат ресницы.

Иногда скользит капля
По щеке. От звучания темы.
Мир красив. Разрушается немость.
Облетает цвет яблонь.

Мы были молодыми.
Были. Следом всегда идёт зрелость.
Принять её – нужно иметь смелость.
Это бывает дымно,

Если кружишь над землёй.
Поднимайся выше, за облака.
Хотя ещё страшновато, слегка.
Но лети. Лишь вверх. И пой.
©

Одно из любимых... Юлии Олифер...

Я больше не мечтаю о тебе,
Ну, может, перед сном совсем немножко,
Гуляют кошки сами по себе,
Ну что же, получается, я — кошка!

Я больше не ищу с тобою встреч,
И не звоню без видимой причины,
Мужчина должен женщину беречь,
Выходит, ты не истинный мужчина!

Я больше не хочу с тобою быть,
Я на ошибках этих научилась,
У многих получается любить,
Выходит, что у нас не получилось!

Самокопание оставлю на потом,
И дам душе прийти в себя немножко,
Бродячим кошкам очень нужен дом,
Ну что же, получается, я — кошка!(с)

Я шагаю по Москве, как шагают по доске.


Я шагаю по Москве,

Как шагают по доске.

Что такое — сквер направо

И налево тоже сквер.

Здесь когда–то Пушкин жил,

Пушкин с Вяземским дружил,

Горевал, лежал в постели,

Говорил, что он простыл.

Кто он, я не знаю — кто,

А скорей всего никто,

У подъезда, на скамейке

Человек сидит в пальто.

Человек он пожилой,

На Арбате дом жилой, —

В доме летняя еда,

А на улице — среда

Переходит в понедельник

Безо всякого труда.

Голова моя пуста,

Как пустынные места,

Я куда–то улетаю

Словно дерево с листа.

1963 Шпаликов

Моя любовь

Ну каким ты владеешь секретом?
Чем взяла меня и когда?
Но с тобой я всегда, всегда,
Днем и ночью, зимой и летом!

Площадями ль иду большими
Иль за шумным сижу столом,
Стоит мне шепнуть твое имя —
И уже мы с тобой вдвоем.

Когда радуюсь или грущу я
И когда обиды терплю,
И в веселье тебя люблю я,
И в несчастье тебя люблю.
Даже если крепчайше сплю,
Все равно я тебя люблю!

Говорят, что дней круговерть
Настоящих чувств не тревожит.
Говорят, будто только смерть
Навсегда погасить их может.

Я не знаю последнего дня,
Но без громких скажу речей:
Смерть, конечно, сильней меня,
Но любви моей не сильней.

И когда этот час пробьет
И окончу я путь земной,
Знай: любовь моя не уйдет,
А останется тут, с тобой.

Подойдет без жалоб и слез
И незримо для глаз чужих,
Словно добрый и верный пес,
На колени положит нос
И свернется у ног твоих...


(Э. Асадов.)

Не более, чем сон

Мне удивительный вчера приснился сон:
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.
И слезы капали. И вился русый локон...

И больше ничего мой сон не содержал...
Но потрясенный им, взволнованный глубоко,
Весь день я думаю, встревожено дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока...

Игорь Северянин

Бог и парикмахер
Владимир Шебзухов



Болтливым пустозвоном был,
Но докой слыл по праву.
О нём весь город говорил --
Цирюльнику – нет равных!

Вот, как-то, стричь и брить он стал,
Заросшего... немного.
Рот ни на миг не закрывал,
А речь касалась... Бога!

Твердил, мол, выдумка людей...
Ведь, если был бы Бог,
То не было б сирот-детей,
Больным помочь Он смог...

И многое ещё чего...
(Язык – он без костей)
Спешил, уж стриженный, его
Благодарить скорей.

Дабы ушам дать отдохнуть --
Прочь из цирюльни вмиг...
Не столь большой проделав путь,
Как вдруг услышал крик.

Стоял лохматый человек,
Небритый, весь в грязи.
На водку (видимо, у всех)
Дать денег он просил.

Решил вернуться, взяв с собой
Бродягу, к болтуну.
«Ты, чем-то, не доволен мной?» --
Цирюльник наш, ему.

«Нет, нет! Доволен я вполне!
Но знает пусть весь Свет.
Цирюльников, сдаётся мне,
На этом Свете – нет!»

Как, неухоженных бродяг,"овец заблудших" много...
Порою, сами не хотят найти дорогу... к Богу!