Новый чудо-законопроект.

Самые радикальные за всю историю поправки в закон о запрете госслужащим хранить наличные денежные средства и ценности в иностранных банках, расположенных за пределами России, владеть или пользоваться иностранными финансовыми инструментами вступили в действие 28 июня.

Если с иностранными банковскими счетами и иностранными банками всем давным-давно стало все понятно, поскольку иностранный банк, скорее всего, не откроет личный счет публичному должному лицу (politically exposed person), то вопрос о том, что считать иностранными финансовыми инструментами, достаточно долго оставался в подвешенном состоянии, что в ряде случаев позволяло исключить применение такого запрета, например, к долям в иностранных компаниях, являющимся аналогом российского общества с ограниченной ответственностью.

Справедливости ради стоит заметить, что к публичным должностным лицам, которые чаще именуются в российских негосударственных источниках политически уязвимыми, в ряде стран относят не только супругов, родителей, несовершеннолетних детей, но и совершеннолетних детей, братьев, сестер, а иногда и независимых третьих лиц, например, являвшихся бизнес-партнерами или просто друзьями. Процесс оценки конкретного лица в качестве политически уязвимого, как правило, производится независимыми признанными агентствами, например, World Check, которые на основании неограниченного, включая информационный массив СМИ, дают свои заключения. Отдельным вопросом может также являться срок, в течение которого такое лицо остается политически уязвимым: например, в ЕС это год с момента прекращения занятия конкретной должности или осуществления определенных полномочий.

Единственным судебным актом, который публично отражает российскую сложившуюся практику по вопросу, что же признается иностранным финансовым инструментом для целей запрета, является определение судебной коллегии по административным делам Верховного Суда от 7 сентября 2013 года. В данном деле высшая судебная инстанция установила, что доли в немецком Gesellschaft mit beschränkter Haftung (GmbH) не могут быть отнесены к иностранным финансовым инструментам, поскольку такая правовая квалификация исключается определением понятия «финансовые инструменты» закона «О рынке ценных бумаг».

Именно поэтому для целей создания правовой определенности и исключения подобных перспектив судебных разбирательств российский законодатель во вступивших в силу изменениях такой запрет прямо предусмотрел, введя отдельным законом в российское законодательство специальное понятие «иностранные финансовые инструменты», которое принципиально отличается от понятия «финансовые инструменты», предусмотренное законом «О рынке ценных бумаг».

Таким образом, закон теперь помимо ценных бумаг и относящихся к ним финансовых инструментов «нерезидентов и (или) иностранных структур без образования юридического лица», которым в соответствии с международным стандартом «Ценные бумаги — Международная система идентификации ценных бумаг (международные идентификационные коды ценных бумаг (ISIN)», утвержденным международной организацией по стандартизации, присвоен международный идентификационный код ценной бумаги, причисляет достаточно большой круг правовых отношений и объектов правового регулирования.

Понятие «иностранная структура без образования юридического лица» было специально заимствовано из Налогового кодекса, чтобы распространить действие запретов не только на трасты, но и на известные во всем мире инвестиционные фонды, созданные в виде партнерств (LP), например, на Каймановых островах.

Запрет на владение долями и паями в иностранных компаниях и структурах

Закон прямо запретил владение долями участия и паями в уставных (складочных) капиталах организаций, местом регистрации или местом нахождения которых является иностранное государство, а также в имуществе иностранных структур без образования юридического лица.

Запрет на производные финансовые инструменты

Запрет на производные финансовые инструменты теперь прямо отсылает к понятию договора, определенному законом «О рынке ценных бумаг», и уточняет, что «хотя бы одной из сторон такого договора являются нерезидент и (или) иностранная структура без образования юридического лица»

Запрет на иностранное доверительное управление

Этот запрет специально не использует налоговый термин «иностранная структура без образования юридического лица», поскольку имеет целью обратить внимание субъектов правового регулирования именно на запрет учреждения доверительного управления имуществом «в соответствии с законодательством иностранного государства». Действующее российское законодательство продолжает не признавать иностранные трасты, именно поэтому для целей закона и используется легальный российский термин «доверительное управление», аналогичный, по мнению законодателя, иностранному понятию «траст».

При этом, видимо, предлагается не принимать во внимание основное различие правовых институтов: при российском доверительном управлении право собственности на имущество не переходит к доверительному управляющему, а при создании траста титул к доверительному собственнику переходит.

Что более всего интересно, так это то, что предложение на запрет владения госслужащими недвижимостью за границей было отклонено законодателями ранее, однако в данных изменениях речь идет о запрете иностранного траста с любым имуществом, включая и недвижимость.

Запрет на иностранный кредитный договор и договор займа

Не оставили законодатели без внимание и заемные обязательства. Договоры займа они разграничили с кредитными путем определения статуса займодателя его лицензией в соответствующей иностранной юрисдикции. Частым способом выплат иностранными лицами денежных средств российским лицам ранее являлись простые договоры займа, через них также получались денежные средства и из иностранных трастов взамен подлежащих налогообложению прямых распределений.

Запрет на обход запретов через третьих лиц

Но самым страшным и радикальным нововведением является, конечно, запрет на прямое и косвенное (через третьих лиц) владение и (или) пользование всем выше названным. Любые третьи лица включают не только бывших супругов, совершеннолетних детей, друзей, бывших бизнес-партнеров, но и любых лиц, которые могут находиться вне каких-либо подозрений на связи любого характера, что открывает неограниченное усмотрение государственных борцов с коррупцией.

Таким образом, в отношении госслужащих и приравненных к ним лиц в закон теперь вводится презумпция вины в нарушении запрета, при выявлении признаков нарушения которого, бремя доказывания полностью перекладывается на такое лицо.