Ещё 20 лет застоя

В 2014 году эта страна занимала 22-е место по доказанным запасам – 5,5 млрд баррелей; 15-е место по добыче нефти (1,9 млн баррелей); 12-е место по ее экспорту (1,28 млн баррелей). Когда в начале 1970-х у берегов Норвегии открыли первые месторождения нефти, у страны не было собственной экспертизы и опыта добычи. Стали приглашать иностранные нефтяные компании. Были построены буровые платформы, начали добывать нефть. Оставалось решить, как делить доходы от продажи нефти. Правительство Норвегии изначально заявило о том, что всю нефтяную ренту оно будет забирать себе. Понятно, что какие-то крохи должны оставаться компаниям, которые ведут добычу и разведку, но тем не менее основной объем нефтяной ренты забирало государство.
В 1972 году была создана нефтяная государственная компания Statoil и был разработан принцип 50%-ного участия Statoil во всех лицензиях, выданных на разработку месторождений в Северном, Норвежском и Баренцевом морях. Кроме того, правительство напрямую стало принимать участие в разработке новых месторождений – был создан фонд прямого участия SDFI (State Direct Financial Interest), который вкладывал государственные средства в проекты по разработке месторождений и строительству буровых платформ, но в то же время получал какую-то долю в этих проектах.
Основной же объем средств сегодня поступает от налогов с нефтяных компаний: это простой корпоративный налог на прибыль (27%) плюс специальный налог на нефтяную отрасль (51%). Все нефтяные компании, которые работают в Норвегии, платят этот специальный налог на прибыль, и в сумме налоговая ставка составляет 78% – значительная величина. Также из графика видно, что доходы государства от нефтяной отрасли непостоянны, они иногда падают, иногда растут, полностью повторяя динамику цен на нефть.
В чем мудрость норвежской стратегии? До 1970-х годов основной экспортной позицией Норвегии был экспорт рыбы и морепродуктов. Кроме того, в стране активно развивалась судостроительная отрасль. Открытие крупных месторождений нефти в Северном море в 1970-х способствовало развитию голландской болезни – реальный обменный курс стал расти, и производство судов становилось все менее конкурентоспособным на мировой арене. Однако в Норвегии поступили хитро. Они начали замещать судостроительную отрасль на отрасль, которая связана с растущим нефтяным сектором, а именно на производство платформ для бурения, а также оборудования и кораблей, обслуживающих эти платформы – произошло замещение внутри отрасли.
С другой проблемой – проблемой волатильности цен на нефть – Норвегия тоже удачно справилась. В 1992 году в стране был создан Стабилизационный фонд (в дальнейшем был переименован в Глобальный государственный пенсионный фонд), в который направлялись все государственные доходы от нефти и газа. И в 2001 году было введено бюджетное правило: тратить можно только инвестиционные доходы, полученные от вложений средств фонда, но не сам фонд. Инвестирует Норвегия в разные иностранные активы, в основном в акции, потому что они имеют наиболее высокий доход в долгосрочной перспективе, в облигации, небольшая доля приходится на вложения в недвижимость. Доходность инвестиций из года в год меняется, но в среднем составляет 4%. Эти 4% и поступают на покрытие дефицита государственного бюджета.
У Норвегии, как и у других развитых стран, есть проблема: население живет все дольше, а молодых все меньше, то есть в будущем будет все меньше работников, которые будут обслуживать все больше стариков. И для того, чтобы платить пенсии старикам, молодые должны будут платить все больше и больше налогов. И тут приходит идея: а зачем повышать налоги в будущем? Ведь можно сберечь нынешние высокие доходы от нефти для будущих поколений. То есть не будем повышать в будущем налоги, а будем платить пенсии старикам из этой копилочки. Поэтому и фонд в Норвегии называется Глобальным государственным пенсионным фондом. То есть частично решается демографическая проблема, которая в России тоже стоит, но с решением пока довольно сложно.
https://slon.ru/posts/73411