Игры слов и разума

...остается в абсурдном созвучии ванильных симфоний,
в мерцающей тишине июльского полдня в тенистом саду, закрывая дверь в многослойном океане мыслей и не думая о тех, кто остался за порогом пестрой повседневности.
В пожелтевших листках книг и ровных столбиках стихов.


тут

..улыбается пыльной реальности мира,неловко склеенной из мокрого асфальта, пустых сигаретных пачек, красивых пейзажей и холодного кофе. Улыбается серым безднам, где - если хорошо поискать - обнаружится дно. Графику фотографий и несуществующему существованию. И самой жизни, которая следует, пожалуй, единственному закону. Закону Мерфи.

...остается в абсурдном созвучии ванильных симфоний,
в мерцающей тишине июльского полдня в тенистом саду, закрывая дверь в многослойном океане мыслей и не думая о тех, кто остался за порогом пестрой повседневности. В пожелтевших листках книг и ровных столбиках стихов.

...застывает в переплете театральных драпировок,растворяясь в их пыли и собственных воспоминаниях по спиралям солнечных лучей, забытых кем-то на подоконнике. Почти не слышит неторопливые диалоги людей, уже не имеющих для него значения. Застывает прямо в заснеженном небе, где в полнолунии, как в зеркале, отразится свет фонарей.

...уходит по рассыпанному мелу и острым углам бумаги,туда, где придуманный недалекими богами ветер сыграет колыбельную на звездных струнах, а стеклянно-рыжее небо будет улыбаться, до полуночи баюкая его.

.застывает в переплете театральных драпировок,растворяясь в их пыли и собственных воспоминаниях по спиралям солнечных лучей, забытых кем-то на подоконнике. Почти не слышит неторопливые диалоги людей, уже не имеющих для него значения. Застывает прямо в заснеженном небе, где в полнолунии, как в зеркале, отразится свет фонарей