«Бескрайняя ночь»

В обоих этих инфоповодах, упоминаемых режиссером-дебютантом Эндрю Паттерсоном в качестве источников вдохновения для его фильма «Бескрайняя ночь», почти отсутствует недешифруемая загадочность, необъяснимость, завораживающая обычно конспирологов. Куда любопытнее обстоятельства — времени, места и образа действия. Про время понятно — середина XX века, про места тоже — это безвестные провинции бескрайней и потому хотя бы в каком-то из своих потаенных уголков бесконечно загадочной Америки.


Дальше интереснее. В Кексбурге у очередной непримечательной истории о пролетавшем огненном шаре (который мог быть и сверхсекретной ракетой, и упавшим шпионским спутником, и инопланетной вундервафлей) неожиданно появляется главный герой — ведущий местной радиостанции, который вдруг посреди ночи начинает получать звонки от переполошившихся местных, составляет в прямом эфире картину происходящего, но потом к нему, разумеется, приходят спецслужбы и забирают все пленки. Вероятно, фигура эта целиком выдуманная, не сохранилось никаких свидетельств того, что подобный расследователь вообще существовал. Но в кексбургской мифологии, порожденной общественным сознанием, пытавшимся лихорадочно объяснить для себя непонятный инцидент, этот герой все же появился — и неслучайно. Сознательный диджей, который ищет правду на месте событий, — это персонифицированная надежда на саму возможность этой правды, вера в то, что огонь в небе — это еще не симптом библейского апокалипсиса, что это еще можно как-то объяснить.

С озером Фосс случай другой. Там с промежутком в год в очень тихой местности безо всяких объяснений пропадали люди вместе со своими автомобилями — по трое. Наверняка их похищали пришельцы для опытов и имплементации анальных зондов, скажут знатоки жанра. Но нет, как выяснилось 40 лет спустя, они всего лишь бесславно потонули в одном искусственном водоеме неподалеку. Уникальное, но, скорее всего, совпадение. Уж что двигало этими несчастными, понять сегодня невозможно, но и в том навряд ли есть какая-либо мистика. И найти останки смогли только при помощи современного гидроакустического оборудования — до того сюжет этот оставался в категории неисследованного наследия аналоговых времен.

Все эти подробности важны, потому что «Бескрайняя ночь», пусть и не основана ни на каких конкретных реальных (или даже не реальных, а выдуманных) событиях, весьма замысловатым образом воплощает в себе культурно-социальные феномены, очень точно проиллюстрированные в новостных сюжетах. Да, конечно, эти новости не подошли бы даже для первых страниц региональных газетенок — разве что где-то в уголке дальних разворотов в качестве шутки. Местечковость вообще отличительная черта многих контактерских свидетельств: в головах жителей всевозможных Твин Пиксов вечно прорастают Черные Вигвамы.


Любопытно, что режиссер Паттерсон видит ключевую примету эпохи 50-х именно в аудиальной среде, что окружает героев, которые заняты и увлечены фиксацией и передачей звука. Вступление — нарочито, даже издевательски неспешное: мы вслушиваемся в шорохи, шепоты и негромкие разговоры — Эверетт со своим новым магнитофоном и Фэй крутятся вокруг стадиона, ждут важный матч. Благодаря нивелирующему приятному несовершенству аналоговой и ламповой техники голос Эверетта звучит почти как голос Эдварда Марроу, который в те же годы боролся с сенатором Маккарти и прощался со зрителями своей неизменной знаменитой фразой «Спокойной ночи и удачи». Но он-то был на ТВ и источал уверенность, а неопытный Эверетт с попутчицей, наоборот, исследуют неизведанное. Этот фильм — почти целиком только разговорная, искусно записанная аудиопередача наподобие знаменитой уэллсовской «Войны миров», дополненная лишь подходящим видеорядом.


Благодаря техническому прогрессу медиумы текучи и переменчивы, один заменяет другой, а вместе с этим эволюционирует наше восприятие реальности. Например, Вуди Аллен в фильме «Эпоха радио» (или «Дни радио») ставит в центре своего полуавтобиографического рассказа о детстве собственную увлеченность радионовеллами, в результате передачи, что он слушает, помогают ему не замечать бедность, в которой он растет, и семейные неурядицы, которые для него становятся комичными и, вероятно, воспитывают в нем специфическое чувство юмора. Иначе говоря, в «Бескрайней ночи» персонажи могут разве что попытаться зафиксировать происходящее, но у них не останется никаких верифицируемых свидетельств. В самом деле, не считать же таковым аудиозапись непонятного происхождения, а еще — интервью с сумасшедшим стариком. Лишь ближе к финалу Фэй берет с собой фотокамеру — чтобы ни разу ее не использовать.

У Эверетта постоянно в руках массивный кассетник, он почти что третий из главных героев, да и вообще в кадре много раритетной ныне техники. Паттерсон не просто так фетишистски увлечен всеми этими аналоговыми приборами, старыми наушниками причудливого дизайна, гнездами телефонного коммутатора, щелчками тумблеров. Хорошая техника — точная, крепкая — приучает к порядку. Двое подростков в погоне за НЛО неожиданно оказываются не героями какого-нибудь мистического слэшера, агнцами на заклание, а серьезными, строгими, восстанавливающими справедливость для Билли и Мэйбл репортерами. Поэтому, наверное, в фильме почти никак не специфицируются отношения Фэй и Эверетт: сестра телефонистки разок спросит о том, не этот ли симпатичный радиоведущий ее ждет, на что торопливая Фэй огрызнется и поскорее убежит по срочному делу. В их глазах нет страха, лишь молодая деловитость и целеустремленность, их мотивация — не прослыть героями, а докопаться до истины. И поэтому в финале Паттерсон действительно одарит их инопланетным исходом — в поле, откуда их подберет летающая тарелка, останется лишь злосчастный кассетник вместе с надеждой, что эти записи кто-то найдет и расшифрует.


Паттерсон не случайно помещает действие фильма во времена в до распространения бытовой киносъемки и задолго до цифровизации. Зафиксированная, пойманная на носитель действительность потеряла аналоговость и стала дискретной, заметно поскучнела. В современности для Эверетта и Фэй попросту не нашлось бы места: подобно тому как эпоха великих географических открытий свела на нет появление новых Колумбов, общедоступность кинокамер уничтожила непознаваемое, а вместе с ним — человеческое воображение. В «Бескрайней ночи», не такой уж инновационной, но все же изобретательной псевдофантастической картине, нет даже оттенка хоррора — а чего бояться, если перспектива на всю Кали-югу остаться в Каюге, штат Нью-Мехико, пугает куда больше, чем инопланетная иллюминация. Наоборот, для Эверетта и Фэй финал оказывается хеппи-эндом, избавлением от наступающих времен, где они состарятся в безвестье и ужасе перед неизведанным, как родственники тех несчастных утопленников озера Фосс."(с) Источник: https://kinoart.ru/reviews/sbezhat-iz-keksb...chnoy-molodosti